А Зухра, наоборот, вдруг почувствовала неясную тревогу
Бакинскую бухту покидали, когда солнце стало клониться к закату.
Моторка, оставляя за собой дымный след, двинулась в сторону Жилого. Или Артема. Без разницы два острова разделял лишь небольшой пролив. Еще раньше друзья договорились, что на всякий случай они пришвартуются сначала на Жилом. Пошумят, изображая бурную деятельность, и лишь потом тихонько, на веслах отправятся к Артему. Кярим вообще предлагал дождаться бандитов на Жилом и только тогда перебираться на соседний остров. Но Курбан был против, мало ли что там?
Лодка стремительно мчалась по бухте. Кярим, который редко выходил на поверхность, с удовольствием вдыхал свежий морской воздух, любовался закатом и пребывал в прекраснейшем настроении. Подводных монстров можно было не бояться, они, как любые животные, шум не любили и моторки не трогали. Ну а для особо любопытных имелись отпугивающие бомбочки и пара помповых ружей.
Темнота упала стремительно, словно в огромной комнате вырубили свет. Кярима и Курбана словно парализовало, оба уже давно отвыкли от ночи. Не от темноты, ее-то в туннелях метро было в достатке, а именно от ночи. От бездонного неба, от поблескивающих в его глубине мириадов звезд, от переливов лунного света на воде, от свежего ночного ветра.
Красота-то какая. А звезды Курбан-джан, они словно бриллианты. Огромные алмазы, переливаются
Это потому, что им теперь не мешает ничего. Никаких посторонних огней.
Э-э, Курбан, Курбан. Нет в тебе романтики!
А в тебе зато ее навалом. «Звезды как алмазы», Курбан рассмеялся. Ничего, может, попадутся нам обычные алмазы, а? Как тебе такая перспектива?
На Жилом задерживаться не стали уж больно неуютным казался берег. По правде говоря, сюда можно было и не заходить: пустота и темнота, как в космосе. Даже им, взрослым мужчинам, стало страшновато. Нет, никаких ночевок тут!
На Артем шли на веслах, в полной тишине, только скрип уключин да плеск воды. Ночной остров был прекрасен и одновременно вселял леденящий душу ужас. В неверном лунном свете остовы ржавеющих на берегу кораблей напоминали искореженные могильные плиты, из которых то тут, то там торчат погнутые кресты-мачты. Мгновение, и прибрежные скалы оскалили свои клыки; всплеск волны, и кажется, что из глубины на тебя уставилась голова морского чудовища.
Б-р-р, жуть какая.
Звук собственного голоса показался Кяриму оглушающим, да и Курбан поежился.
Не говори, брат.
Совсем не так он представлял себе это путешествие. Была бы его воля, вернулся бы, не задумываясь.
Что касается Кярима, то он, наоборот, был собран, серьезен и сосредоточен. Сделал стойку, как когда-то выразился Курбан.
Ветер смахнул с луны лоскутья облаков, и в ее неверном свете береговая линия острова предстала как на ладони. Оказалось, что друзья чуть не просчитались с расстоянием: моторка шла прямо на прибрежные рифы. Дружно взявшись за весла, они изменили курс, и вот уже дно их лодки словно по маслу зашло на берег Артема.
Слава Аллаху! Кярим резво спрыгнул на берег.
Вдвоем они быстро закрепили лодку, забросали ее водорослями и затерли следы. Теперь предстояло попасть на другую сторону острова к причалу, о котором рассказывал Али.
Пробираться надо было по берегу и по бездорожью, все время оглядываясь и вздрагивая от каждого шума. Нет, людей они не боялись, а вот какая-нибудь животина вполне могла решить, что они сгодятся ей на закуску. Но все было тихо.
Курбан, а Курбан, а ведь мы с тобой сто лет наверху не были.
Пробираться надо было по берегу и по бездорожью, все время оглядываясь и вздрагивая от каждого шума. Нет, людей они не боялись, а вот какая-нибудь животина вполне могла решить, что они сгодятся ей на закуску. Но все было тихо.
Курбан, а Курбан, а ведь мы с тобой сто лет наверху не были.
Это ты сто лет, а я на рыбалку частенько катался. Правда, вот так еще никогда не гулял, и только при солнышке.
Вечный летний зной и духота подземных станций не шли ни в какое сравнение с чистым морским воздухом и освежающей ночной прохладой. Радиационный фон на поверхности почти везде был в пределах нормы, люди знали об этом, но возвращаться наверх не спешили. Да, тут, в Баку и его окрестностях, знающие люди давно ходили без защиты, не боясь схватить дозу. Но в сезон дождей город частенько поливало зараженной водой, а летнее солнце теперь было опаснее любого солярия. Песчаные бури и студеные ветра вместе с радиацией приносили с собой слухи, что за Каспием жизни для людей нет. А те, кто умудрялся дойти до края земли, рассказывали о страшных тварях порождениях мертвого мира, и о людях, которые потеряли человеческий облик. Поэтому говорить о жизни на поверхности было еще рано. Пока «верхний мир» был скорее местом прогулок, парком, а не местом обитания.
Поэтому Курбан так, на всякий пожарный, прихватил с собой респиратор.
На-ка, надень.
Это еще зачем?
Кярим, ты словно физику никогда не учил. Надевай!
Курбан, а ты словно лишился от страха способности рассуждать! Бандиты тут тридцать лет живут, и ничего. Что-то я не слышал, чтобы они гибли, как мухи.
Это ты способности рассуждать лишился. Они прекрасно знают, куда можно, а куда нельзя совать свой нос. Ты уверен, что там, куда мы прятаться полезем, все нормально?