Всё по плану! крикнул в трубку Кот и отключил телефон.
Наступила неестественная тишина. Только Студент начал подвывать под коленкой у Михая. К группе бойцов подошёл пожилой мужик в замызганном цветастом переднике и как-то буднично сказал:
Это хорошо, что все здесь, ни за кем бегать не надо. Обед через 15 минут. Не опаздывать. Стынет.
Падаль, прервал кто-то общее молчание.
Чего? не понял возмущённый кашевар, но потом увидел дёргающегося на земле Студента, попятился назад и негромко сказал: Подогрею, если что.
Это, что получается? Студент нацикам закладывал про нас? удивлённо кто-то спросил из бойцов.
Кончить его и концы в воду, сказал кто-то мрачно.
Это получается, что все ваши позиции с помощью Студента давно пристреляны ВСУшной артиллерией. И в назначенное время вас здесь просто закопали бы. А когда Вира отпустил его с дозора за якобы лекарствами, он позвонил своим и дал координаты поста. Две мины и нет у вас командиров. Студент очень грамотный корректировщик. «Отличником» в институте был, а Студент? С ним наши особисты в штабе разберутся. Ребята, времени мало. Про план слышали? Сегодня полезут. Дед, ты здесь за старшего. Выделяй шесть человек, снимаете ДШК и бегом в район «секрета» у лесополосы. Только вокруг, по балочке. Нацики не должны видеть у нас передвижение. Там Вира всё расскажет.
Кот, с этим, что? спросил Михай.
Этого бы срочно в штаб нужно. И телефон его спецам отдать, чтобы по горячему наковыряли что-нибудь.
Я могу этого фашиста доставить. Мы с братом местные дорогу короткую знаю, быстро обернусь, предложил Киря-старший, забрасывая автомат за спину.
Добро, пакуйте. По готовности, выдвигайся, минуту подумав, сказал Кот, Михай, давай на позицию. Маскируйтесь конкретно! Я вызываю «Гром».
Киря вытащил из рюкзака небольшую бухту капронового шнура, отмерял метра три и отрезал. Потом, перехватив у Михая руки Студента, ловко и надёжно связал их сзади. «У такого не сбежит», подумал Кот.
Я во ФСИНе служил, прапорщиком в СОБРе. Сбежавших ловили, бунтарей усмиряли, мрачным голосом объяснил на всякий случай Киря, дохнув вчерашним перегаром.
Давай, прапор. Удачи, махнул рукой Кот и пошёл в сторону лесопосадки, куда уже перетаскивали железо крупнокалиберного пулемёта.
Платные снаряды, часы «Касио» и уха из толстолобика
Поднявшись на небольшой пригорок и присев за куст шиповника, Кот набрал номер телефона Михая и сказал одно слово:
Аквидук.
Потом набрал номер телефона командира батареи гаубиц и тоже произнёс:
Аквидук.
Всё это означало, что связь между тремя адресами будет осуществляться через радиостанции комплекса «Аквидук». Этот комплекс портативных радиостанций обеспечивает помехозащищённую и разведзащищённую связь в УКВ диапазоне.
Гром, я Кот. Прошу на связь.
Здесь Гром.
Сегодня будем работать. Достал, что нужно?
Есть кое-что, но мало. Достали противотанковых-кумулятивных 4 выстрела и бронебойных-кумулятивных 2. Больше не было. Зато осколочно-фугасных аж два ящика. Пали, не хочу. Так, что всё зависит от Михая.
Я понял. Михай постарается. А где бронебойные раздобыл?
Что купил, что поменял будешь должен, Кот!
Сочтёмся. Открыл тут частную лавочку! Время «подлёта» один час. До связи.
Давай.
Группу Кота сформировали три месяца назад. Основной «костяк» мобильного подразделения состоял из бывших сотрудников ОМОНа и СОБРа украинской милиции, перешедших на сторону Народного ополчения ДНР. Подчинялась группа непосредственно оперативному отделу штаба народной армии. Неместными в группе были только двое. Командир группы Кот и его заместитель Михай. Два молодых, явно военных парня, «прикомандированных» из совсем другой армии и назначенных старшими. Или нет? Приехавших в отпуск к родственникам
Остро отточенным ножом Виры я обрезал практически до черепа его длинные волосы вокруг раны на голове. Для дезинфекции пошёл дефицитный дагестанский коньяк из фляги самого раненого. Во время перевязки Вира сидел смирно и только повторял одну и ту же фразу:
Твою ж мать твою ж мать твою ж мать
В этих трёх словах было всё! И непонимание создавшейся ситуации, и скорбь о погибших ребятах, и злость на сволочей-нациков, и жалость к испорченной шевелюре, дырке в башке, и коньяку, пролитому не по назначению. После перевязки решили начать откапывать тела погибших ребят. Лопат не было. Я копал найденной крышкой от ящика с гранатами к АГС, а Вира куском ДСП, служившей полом в окопе. Осторожно потащили на себя торчащую из земли ногу в старом берце. Тело сначала шло тяжело, но потом что-то хрустнуло и мы с Вирой по инерции откинулись назад, не выпуская ноги бойца. Из земли резко «вышла» нижняя половина туловища с разматывающимися из-под куртки кишками, с налипшим на них красным от крови чернозёмом. Вторая нога была только по колено, нижнюю часть ещё предстояло искать. Вира резко отвернулся, его широкие плечи вздрагивали от внутренних спазмов. Внутри что-то клокотало, сжималось и с глухим рыком выходило наружу. Разобрать можно было только одно:
Твою ж мать. Твою ж мать
Как ни странно, увиденное я перенёс не то, чтобы без содрогания Наверное, всё же «афганская память» об увиденных собственными глазами смертях, ранах и увечьях не дали мозгам «потечь». Подошли ребята с блокпоста, поднесли ДШК и боезапас к нему. Вира умылся и хлебнул из фляги янтарной жидкости. Полегчало. Приняли решение замаскировать пулемётное «гнездо» между кустов шиповника, подальше от минного поля, которое могло сдетонировать во время артобстрела, и старых, уже пристрелянных позиций дозора. Метрах в пятидесяти от наших работ взорвалась мина-одиночка восемьдесят второго калибра.