Стоять пароль, икнув, произнёс нетрезвый, но жутко грозный голос откуда-то из-под ног.
Шахта! крикнул наш проводник куда-то в траву, всё бухаешь, Киря?
Нэ твого ума, проходь швыдче, отозвалась тёмная кочка в высокой траве.
Отойдя метров сто от дозора, проводник обернулся и сказал:
Неделю назад у Кири брата младшего «укропы» убили, вот он и бухает. И где только самогон берёт? завистливо пробормотал боец.
Ещё метров через двести тонким размытым лучом в нашу сторону моргнул фонарик. Пришли. По деревянным ступеням спустились в полнопрофильный окоп и молча пошли за новым сопровождающим, вернее за лучом его фонаря. Придерживая висящий вместо двери кусок брезента, вошли внутрь довольно просторного помещения. Что-то щёлкнуло и вместе с отдалённым звуком заработавшего генератора, включилось освещение. Перед нами стоял среднего роста полной комплекции мужчина лет пятидесяти, ширины плеч необычайной. Одет он был в застиранную солдатскую гимнастёрку времён Второй мировой войны, линялую пилотку с красной звёздочкой и синие милицейские брюки галифе с розовыми лампасами, заправленные в берцы. Смотрелось очень смешно. Пуля попробовал хохотнуть, но тут же получил под ребро от Кирпича и спрятался за его гигантской спиной, насупившись. Нереально длинные для военного волосы на голове «красноармейца», завязанные в хвост и пышные «будёновские» усы, довершали краткое описание этого оригинала.
Виригин Иван, можно «Вира», что на языке такелажников означает «вверх», неожиданно громко и чётко произнося каждое слово, начал представление мужчина, являюсь командиром этого узла обороны. Блокпоста, так сказать. Предлагаю располагаться. К сожалению, ужин сухпайком. Остальное всё завтра. Честь имею.
Виригин Иван, можно «Вира», что на языке такелажников означает «вверх», неожиданно громко и чётко произнося каждое слово, начал представление мужчина, являюсь командиром этого узла обороны. Блокпоста, так сказать. Предлагаю располагаться. К сожалению, ужин сухпайком. Остальное всё завтра. Честь имею.
А уже завтра мы от «местных» узнали, кто такой был Иван Виригин. Вира был цирковым и работал до войны в областном цирке администратором, откуда и внешность такая незаурядная и одежда из одного патриотичного циркового номера. Иван в отпуске помогал матушке огород сажать и сад опрыскивать от всякой заразы, когда в село вошёл нацбатальон. И Ване, бывшему силовому жонглёру, так не понравилось поведение радикально настроенных самоуверенных мародёров, что он немного вышел из себя. Для начала он вычислил, кто у них старший и решил взять его в плен. Но плена, к сожалению, не получилось. Пришлось закопать под вишней, пока «старэнька маты нэ почула». Этой же ночью спеленал троих нациков, искавших своего пропавшего без вести командира, слегка что-то им поломав и отобрав оружие. Потом реквизировал военный джип, загрузил всё это «добро» и поехал в Донецк записываться в ополчение. Мама сказала, что курчат и козочек она «ни в жисть» не бросит. Поэтому перекрестив Ваню и радикалов-хулиганов, отправила их с Богом.
«Виригинский» блокпост
Слух о том, что на блокпост, как обычный рядовой боец, прибыл известный русский писатель, написавший кучу книжек и ещё большую кучу сценариев к отечественным фильмам, распространился ещё до завтрака. Со мной уважительно и как-то напряжённо здоровались, мягко пожимали руку, знакомясь, и даже прекращали материться, как при учительнице начальных классов. Увидев счастливую рожу Пули, я понял, кто здесь является моим творческим агентом. Все посветлели лицами и тепло посмотрели в мою сторону только тогда, года тот же самый Пуля пролил горячий чай вместо кружки мне на руку. Мной брошенное короткое, но ёмкое и всем славянам знакомое слово, как бы сблизило и объединило «великого прозаика» и «рядового читателя».
Виригин совещался и вводил в курс дела старших групп у себя в закутке, который он называл значительным словом «штаб». Я наглым образом увязался с Дедом и включил диктофон на запись. Остальным, вновь прибывшим, всё то же самое рассказывали местные аборигены. И ещё неизвестно, у кого информация была полней.
Последнюю неделю, практически каждый день, с разницей в полчаса, не больше, в одно и то же время из лесополосы со стороны позиций ВСУ, выползает на дорогу, которую контролирует наш блокпост, танк Т-64, рассказывал Вира, в течении семи-десяти минут делает четыре-пять выстрелов в сторону блокпоста фугасными снарядами, затем выстреливает три дымовые гранаты, ставит дымзавесу и уходит.
Интересно, а чего это он бронебойно-кумулятивными по вам не шмаляет? спросил Дед со знанием дела, большого вреда осколочно-фугасными такой бетонной защите не причинишь.
Вира, а когда танк начинает по вам работать, куда весь народ прячется? спросил Кот, командир второй группы, прибывшей вместе с нами.
Так куда все сюда и сбегаются, за бетоном то безопаснее. Снаряд, как рванёт, осколки аж траву подстригают. Ты посмотри вокруг. Издолбал всё, сволочь! нервно ответил Виригин, и никакого с ним сладу. Что я сделаю? Нашим докладывал. Говорят держитесь, думаем.