Где-то рядом хлестнула длинная пулемётная очередь. В ответ «затакали» калашниковы, откалывая большие и маленькие осколки от ближней скалы. Это Араратика пыталась догнать группа духов, идущих буквально у него по пятам. Платон, Сандро и Бес схватили по РПГ и побежали в сторону выстрелов. Минуты через три раздались три громких разрыва, а за ними ещё два чуть по тише. Это Бес добавил от себя ещё и из подствольника. Духов положили всех. Проверять не ходили. Даже если их «не нашли» осколки гранат, их точно порубило кусками гранита.
Со второй вертушкой отработали по старой схеме. Сандро с техником поднимали за руки ребят, оружие и боеприпасы. Остались шестеро плюс Мохер с радистом. Уже на взлёте, не давая технику закрыть дверь, что-то кричал Платону Очкинази, показывая рукой на склон. Но разве, что услышишь, когда ревёт «корова»? Второй борт отвалил и бойцы, рассыпавшись цепью, заняли оборону. Ранцы и всё, что мешало движению они забросили во вторую вертушку. Передвигаться стало намного легче.
Минуты через две, с промежутком в три секунды, над их головами прошуршали, а потом мощно рванули два пристрелочных снаряда мощной гаубицы. Снаряды упали на другом склоне, но бойцы почувствовали толчок в живот от дрожи, которая прошла по обоим склонам горы. Через какое-то время над хребтом поднялась тяжёлая взвесь от мельчайших осколков камней и пыли. На минуту выстрелы прекратились. Духи видно с мыслями собирались. Типа откуда прилетело? По расчётному времени Мишин с радистом должны уже подняться к ним на склон.
Платон! Михалыч летит! крикнул Бес, рукой показывая на приближающуюся тёмную точку между двумя горными грядами.
Ждём Мохера! Без него не полечу, Платон начал судорожно в голове перебирать варианты, почему в назначенное время не вышли прапорщик с радистом.
Дымы! Бес, дымы! закричал Сандро, поджигая свой дым для обозначения места посадки для Михалыча.
Отставить дымы! Ждём! нервно крикнул Бесу Платон.
Платон, ты охренел? Нас через минуту всех в пыль раскидает! Дымы, Бес! перекрикивая автоматные очереди кричал Сашка Дягилев.
Бес поджог дым и побежал на край площадки. Михалыч уже «висел» над головами бойцов, а из калитки техник спускал трап.
Никто из них не знал, да и не мог знать, что второй пристрелочный снаряд самоходной гаубицы «Акация» разорвался в пяти метрах от выбранного прапорщиком Мишиным места, с которого он собирался корректировать огонь артиллерии по банде моджахедов. Никто из них не знал, да и не мог знать, что взрывом 152 миллиметрового осколочно-фугасного снаряда смешало прах прапорщика Мишина Володи с прахом радиста-срочника Петрова Семёна и разнесло, разметало по чужой земле. То ли неточные координаты выдали артиллеристам, то ли наводчик не докрутил колёсико в прицеле, а может и то и другое Жалко мужиков. Жалко их родителей и родных. А хуже всего появившийся у них новый статус в личном деле военнослужащего «ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ». И ни наград, ни почестей.
Только память.
Доживите до утра, пацаны!
Загрузилась третья группа быстрей остальных. Сначала закинули в брюхо вертушки Сандро, а он лёг и, наполовину высунувшись из люка, хватал подпрыгивающих парней за, что поймает и рывком затаскивал в чрево Из кабины высунулся Михалыч с выпученными от бессонницы глазами и громко спросил:
Вовка где? Мохер живой? зная прапора не первый год, он и предположить не мог, чтобы тот улетал с задания не последним бортом.
Вовка где? Мохер живой? зная прапора не первый год, он и предположить не мог, чтобы тот улетал с задания не последним бортом.
Платон растерянно развёл руками.
Ах, вы, ругнулся Михалыч и повёл машину вдоль склона, поливая из пулемётов всё, что видели его измученные глаза.
Неожиданно по брюху лупанула очередь пулемёта. Техник вскрикнул, схватившись за плечо. Все увидели, как по пальцам повисшей руки стекает и капает на пол кровь. Бес рванулся к висящей на перегородке вертолёта аптечке. Через пару секунд ещё одна очередь, но уже выше и ближе к двигателям. Борт сильно тряхнуло, появился посторонний звук, похожий на свист. Началась очень сильная вибрация.
Колян, что там? спросил Михалыч у техника по внутренней связи.
Кажись в левую турбину попали. Обмотка горит, носом чую, отозвался техник, Михалыч, как тяга? Падает?
Какая на хрен тяга! Падаем! Позови ко мне старшего, хрипел в микрофон командир.
Техник вопросительно посмотрел на ребят. Бес кивнул на Платона:
Платон старший!
Платон подскочил с места и качаясь, как после стакана спирта от качки и вибрации, пробрался в кабину пилотов. Там Михалыч со штурманом вдвоём боролись за жизнь за их всех жизнь. Командир обернулся к Платону и почти спокойным голосом, но так громко, что аж уши закладывало, сказал:
Платон, сынок! Если будем так лететь, то скоро ёся! Не тянет кобылка. Я вас высажу вон на той горке, а утром машину поменяю и заберу. Обязательно заберу! Слышишь? Мы десять километров отлетели, духи до вас не скоро доберутся. А так и машину угробим и сами разобьёмся. Все! Что решаем парень?
Михалыч, делаем, как надо! крикнул Платон и вывалился из кабины собирать ребят и оставшийся боезапас.