Яркое послеобеденное горное солнце мягко грело, Промедол расслаблял мышцы и сознание. Метрах в трёх от меня на земле сидел, вытянув ноги и уронив свою лысую бородатую голову на грудь, Мехмет. Спит? Платон так и оставил связанными ему руки. Недалеко «цокнул» петушок кеклика-горной куропатки. Через несколько секунд пискнула самочка. «Ревнивый. Далеко не отпускает» мелькнуло в мыслях. Медленно тянулось время. Веки тяжелели и не было сил этому противится. Наркотик в крови мешал сосредоточиться. Казалось, солнце стоит на месте, воздух превратился в кисель, а звуки
Резкая боль, преодолевая действие обезболивающего укола, пронзила левый бок. Инстинктивно руки «отработали от себя», мозг включился, глаза распахнулись. На меня навалился всей своей массой Мехмет. В моём левом боку торчала рукоятка ножа. Его обе руки вцепились и тянули на себя мой АКС, а сам он, выпучив налитые кровью глаза, орал:
Это я ишак? Бешеные русские собаки! Я университет в Ашхабаде закончил! Археологический
Так ты интеллигент! Акцент где? Сука! скрипнул зубами я.
Уперев здоровое колено ему в живот и чуть отодвинув его корпус, я ударом локтя в голову сбил его с себя. Дух оказался ловким и подготовленным, слетая с меня, он успел вытащить из меня свой нож и сделал молниеносный выпад. Я успел среагировать, но не очень удачно. Клинок, острым, как бритва лезвием, полоснул по моему лбу, чуть выше бровей. Моментально открылась рана во весь лоб. Ещё секунда и от заливающей глаза крови я ничего не увижу. Пока могу различить его силуэт, передёргиваю затвор АКС. Вдруг слышу разрезающий воздух шипящий звук и через красный фильтр заливающей глаза крови, вижу, как Мехмет дёргает головой и падает мордой на камни. В горячке вытираю рукавом глаза. Платон. Подошёл ко мне, отвёл мои руки с автоматом в сторону и осторожно посадил, прислонив к валуну.
Я сейчас, командир, я сейчас, шептал он, дело у меня одно осталось.
Он подошел к лежащему Мехмету и накинул ему на шею удавку
Не попадёшь, тварь, в свой душманский рай
Спускались мы быстрее, чем поднимались. Во всяком случае, так мне казалось после второго укола промедола. Конечно, я немного висел на мокром от пота плече Платона, и он отобрал у меня АКС и запасные магазины. Шли без остановок и перекуров. Нет, мы не опаздывали. Просто у нас закончились бинты. Кровушка хлестала из трёх моих дырок, а остановить её было нечем, и надо было успеть.
Командир, все подробно внизу расскажу, но, похоже, духов там сотни полторы. И это то, что я разглядел. Не суетятся, видно думают, что бояться им некого.
Добро. Доползти бы. Слышь, Лёх, начал рассуждать я, а ведь наш Мехметка-то не простой был басмач. На русском шпарил, как на своём. Говорил, что не ишак. И меня убивать не собирался.
Как это? удивился Платон.
А так! Он мог мне свободно горло перерезать, а не стал. Сунул нож в бочину, в мышцы. Думал, от шока я замешкаюсь, контроль потеряю А я-то под промедолом! Лишней дыркой не испугаешь. Всё равно ни хрена не чувствую В меня можно было ещё парочку Слушай, а правильно идём?
Правильно, командир. А нож у него откуда? спросил Платон.
А это нужно спросить у тех, кто его вязал, Платон. Хреново обыскивали. Он же хотел меня в плен взять. Меня! Лёха Представляешь, сколько бы бабулек ему за целого майора спецназа отвалили?
Уже не отвалят. Им сейчас Шайтан занимается, мрачно попробовал пошутить Платон.
Слушай Платон, ты же Мехмету камнем в голову зарядил? почему-то решил выяснить я, остановившись из-за съехавшего с носка кроссовка. Из-под повязки на колене тонкой струйкой текла кровушка, пропитывая шерстяной носок. В кроссовке хлюпало, а через носки красными «первомайскими» пузырями выходил воздух.
Ну да. Стрелять то нельзя было, вот я и затягивая посильнее шнурок на моей обувке, что-то такое бубнил старшина.
Не понял. А ножом почему? Расстояние-то всего ничего. Я же видел, как ты нож в мишень бросал, не унимался я с расспросами. Я отчётливо понимал, что этот взрослый мальчик спас мне жизнь. И мне просто хотелось прояснить почему, чёрт возьми, именно таким способом?
А если бы ножом промахнулся? Потом ищи его. Где его найдёшь в этих каменюках? пытался объясниться Платон, отворачивая хитрющие глаза в сторону.
А если бы камнем промахнулся? заорал я, окончательно охренев.
Другой бы взял
Оказывается, это он шутил так! Вот урода мама родила! Другой бы он взял А этот интеллигент бородатый ждал бы его Короче, мы смеялись, подкалывая друг друга, пока не спустились. Я чего-то совсем ослабел Где Яша?
Я сказал и поехали
Третий тюбик Промедола наш санитар Яша колоть отказался и другим запретил. Вот за это вас, евреев, и не любят. Яша шил. Лоб и колено я ещё держался, а вот когда он начал «штопать» дыру в левом боку, держали уже меня. Кричать было стыдно. Подчинённые всё-таки. Поэтому товарищ майор не орал, а просто громко матерился. А это как слабость не воспринималось. Боцман, злой, как собака, ходил кругами, ко всем придирался, скрипел зубами и бормотал, обращаясь к Яше, что-то типа: « а я говорил вот так всегда, когда меня нет я этому ишаку сразу не поверил» Конечно, Боцман предлагал мне микстуры накапать для обезболивания, но сие было невозможно. Через шесть часов выступаем.