Пока разведчики «вили» себе гнёзда, скребли ложками о дно банок с гречневой кашей, маскировались, натягивая сетки, Платон назначил группу захвата языка. Выбрали место сразу за первым поворотом дороги, участок полностью закрытый с трёх сторон скальными выступами. С четвёртой река. Я подошёл ближе, хотелось послушать инструктаж Платона. А говорил он, в основном обращаясь к Боцману.
Лошадь животное осторожное и пугливое. Поэтому языка нам надо брать, зная об этом. Я сейчас расскажу и покажу, как нужно действовать, чтобы эти «ковбои» от нас не ушли, как всегда растягивая слова, объяснял старшина.
Лёх, а на хрена нам все три языка? Думаю, эти трое духов имеют одинаковую информацию о расположении охраны и самого штаба в кишлаке, начал умничать Боцман. Заберём кого по проще, а остальных к Аллаху
Боцман, давай так Мне поручили, я выполняю. Слушайте дальше. Первого берём я и Боцман. Первый номер Боцман выбегает из засады, хватает обеими руками за узду на морде и всем телом виснет на ней. Объясняю. От неожиданности и испуга лошадь обязательно постарается встать на дыбы, сбить с ног нападающего и изменить направление движения. Задача первого номера не растеряться и не дать ей этого сделать. Ну, а вторые номера рывком стаскивают духов на землю и фиксируют руки.
Платон, а лошадь может укусить? так, на всякий случай, спросил первый номер Боцман, натянуто улыбнувшись в мою сторону.
А ты руки не суй куда попало, под общий смех посоветовал я. Мужики, обнаруживать себя категорически нельзя, поэтому не стрелять, на крайняк работаем ножами.
И ещё, продолжил Платон, нападать по моей команде одновременно, чтобы духи не успели очухаться и что-то понять. Главное правую руку зафиксировать, чтобы до спусковой скобы не дотянулся.
Всё правильно, одобрил план Платона я. По ходу движения и с тыла поставим заградительные группы по три бойца, чтобы не прорвались, ну и снайпера будут готовы на всякий случай.
Платоха, а откуда ты всё это знаешь? Вроде парень городской, возле моря вырос, удивлённо спросил Боцман.
Был учитель, грустно ответил Платон, вспомнив прапорщика Мишина.
Истекало отведённое «будённовцам» время, а их всё не было видно. От реки тянуло даже не прохладой, а холодом. Пропитанные потом на марше тельняшки остывали вместе с телами, неприятно липли к спинам и не давали согреться. Бойцы кутались в свои нехитрые утеплители, натягивали на уши шерстяные, купленные или выменянные в кишлаках и на рынках вязаные шапки. Правда, у некоторых заметил умело уложенные под седалища американские пуховые спальные мешки. Вода, принесённая во флягах из горной реки, и через два часа ломила зубы. Приходилось, прежде чем глотать, долго гонять её во рту. Но были и гурманы. Они пробивали ножом в двух местах банку сгущёнки, запрокидывая голову, цедили её, закрыв от удовольствия глаза. А потом маленькими глотками запивали ледяной водичкой из горной реки. Кайф был необыкновенный. Что представляли себе в эти секунды эти взрослые мальчишки? «Пломбир» за 19 копеек? «Ленинградское» за 22-е? А что я Я тоже пробовал. Блаженство!
От группы прикрытия сообщили:
По дороге в сторону кишлака быстрым шагом едут два всадника. Дистанция 700 метров.
Уточни. Два или три всадника?
Два, с небольшой паузой сказал сержант. Едут рядом, не друг за другом. Повторяю, едут рядом.
Опаньки, а мы так не договаривались! нервно произнёс Боцман, прячась за большой валун прямо у дороги.
Парни, ищите мне третьего, зло шепчу в микрофон.
Тут-же было принято решение Платон с Боцманом берут ближнего, остальные оттесняют второго всадника ближе к реке и берут его на берегу. Уже и мы слышим посторонний звук. Звук восьми подкованных копыт. Едут не быстро, видно долго скакали галопом до этого, а сейчас дают лошадям отдохнуть. До кишлака рукой подать. А мы ещё ближе Из-за первого поворота показались два всадника, ехали рядом неспешной рысью. В бинокль было видно, что у того, который ехал ближе к реке автомат был за плечами, а у ближнего на груди. Видел это и Платон с разведчиками. Головами не крутили и не разговаривали, было заметно, что «будённовцы» подустали и опасности не чувствуют. Утренний туман ещё не совсем рассеялся, но и без оптики было видно, что перед нами не наследные опиумные эмиры и не алмазные падишахи. Обычные бородатые духи, возраст которых из-за неряшливых бород и чёрти чего на голове определить было невозможно. У дальнего по самые брови был натянут традиционный афганский паколь шерстяной берет, у ближнего грязно-белая чалма. Оба в замызганных, пыльных, завёрнутых впереди халатах. За спиной у дальнего к седлу был приторочен убитый миной баран. Хоть что-то прихватили. Ну, басмачи и басмачи
«Язык» или пленный?
Сигнал к нападению был настолько необычен, а звук ни с чем не сравним и незнаком в этих местах, что челюсти от удивления отвисли не только у душманов, но и у афганских рысаков. Платон громко и пронзительно свистнул в спортивный судейский свисток. Многократно отразившись от отвесных скал и речной воды, звук остро резанул по ушам. От ближайшего к дороге валуна стремительно отделился долговязый силуэт и, вытянув длинные руки, помчался в сторону первой лошади. Боцман поймал морду лошади, когда она, скосив лиловые глаза в его сторону и испуганно заржав, уже поднимала передние ноги. Но 95 кило чистой массы туловища старшего прапорщика сделали своё дело. Сначала он поймал какие-то ремешки левой рукой, потом правой захватил коня за гриву между ушей и поджал ноги. От неожиданной тяжести и охватившего его ужаса, конь захрипел, брызгая пеной в лицо Боцману, но встать на дыбы уже не смог.