Ты, Сереж, рюмочку-то опрокинь да огурчиком закуси. Расслабься. Все уже позади. Вы дома, снова подсказывает Евгения.
А хорошо пошла родимая. Мягко упала в желудок и взорвалась уютным теплом.
Да ну вас всех к черту, с политесами этими, подскочил ко мне Генка. Дай-ка я тебя обниму, чертяка! Ух здоров! Гляди, Женька, что с мужиками бывает, когда мотивация правильная! Ушел один, а вернулся с командой да верхом на корабле! Эх, да что там говорить!
И он так мои ребра стиснул, что как бы не сломал парочку на радостях. Со спины слышится голос Виталия:
А я завсегда верил, что он вернется. Он же упрямый как баран, еще со школы. Если задумал что, то проще убить, чем отговорить.
Потом еще подошли люди, и я их узнал. Это были те, кого я от своего дома до блокпоста вел. Женщины обнимали, плакали. Это уже не чужие. Чужие так не встречают. Мои тоже уже сломали строй. Кто-то встретил знакомых на причале, а кто-то даже родственников. Импровизированные гуляния начались.
Вечером, когда стемнело, собрались в тесном, так сказать, семейном кругу. Присутствовал Геннадий со всеми своими домочадцами. Тот памятный полковник, которого Гена называл Петрухой, а вообще в миру Петр Григорьевич Вербицкий, отвлекся от службы и прибыл со своей женой и двумя дочками. Был и Виталя там, естественно, я с Ленкой, дочерью, Карзинычем и Машкой, куда ж без нее. Гнома тоже пригласили, и рыжий бедолага сидел за столом, словно лом проглотил. Люди-то незнакомые, а он еще и официальное лицо. Я рассказывал о своих приключениях, все слушали, а Геннадий время от времени задавал уточняющие вопросы и что-то записывал. Сидели мы в одной из кафешек, что имелись в кампусе ДВФУ. Немного погодя женщины отсели за другой столик. Видимо, им тоже надо было о своем, о женском поговорить. Немного непривычно было ощущение гражданской одежды. Так отвык уже от подобных вещей. Повседневная кожа производства местных так прикипела к телу, что теперь, одетый в земные тряпки, чувствую себя чуть ли не голым. Удивительно было видеть дочь и Ленку, одетых в привычные земные вещи. Ленка так и вовсе звезда сегодня. Надыбала где-то вечернее платье, соорудила высокую прическу, взгромоздилась на высоченные шпильки. Если б не дела, которые нужно было обсудить, я б ее уже утащил в «берлогу», только для того, чтобы сорвать все это великолепие да употребить женщину по прямому назначению, настолько шикарно она выглядела.
И когда нам ждать атаки, Сергей? спрашивает Геннадий.
В течение трех-пяти дней. Я так думаю.
Не вовремя. Как же не вовремя все это.
А война, Ген, никогда вовремя не бывает, вставляет свою реплику Петр.
Это понятно, соглашается с ним глава анклава. Но проблем ты нам организовал, Серега, выше крыши. Ты хоть понимаешь, насколько усложняется наше положение? Неужели нельзя было аккуратней действовать?
Я только плечами пожал. Что тут скажешь? Может, и можно было. Кто знает? А мы люди неграмотные, академиев не кончали.
Чего молчишь?
А что ты хочешь услышать от меня? немного разозлился я. На тот момент других путей не видел. Многого не знал и не догадывался даже. Меня играли втемную. А потом, когда вник в ситуацию, поздно было что-то переигрывать. Был бы я один, а так куча народу на горбу, которые норовят расползтись, как тараканы, в разные стороны. У всех претензии, права, видите ли, их ущемляют, а я один и хоть разорвись. Задачу я выполнил. Людей домой доставил. А каким способом я это делал вам отсюда легко рассуждать
А ты не психуй, спокойно отвечает Гена. Давай поменяемся местами. Я тебе бразды правления анклавом передам.
Нет уж, усмехаюсь. Благодарю покорно. Мне такого подарка и даром не надо. Нахлебался этого по самое горло. Теперь это твоя головная боль. Всех лишних с корабля по описи сдал, и слава богу. Теперь можно разведкой округи заняться плотно.
Кстати, на тебя поступила письменная жалоба. Составленная по всей форме. И хочу заметить, описывают тебя там в весьма неприглядном свете.
Даже так?
Угу. Дескать, деспот ты. Собственноручно убил троих инакомыслящих. После чего узурпировал власть. Измывался над беззащитными людьми. Пользуясь своим положением, тратил общие денежные средства на личные нужды и еще много всего, вплоть до аморального поведения и сексуальной разнузданности.
Дай-ка угадаю. Эту писательницу часом не Галиной кличут?
Она.
Даже так?
Угу. Дескать, деспот ты. Собственноручно убил троих инакомыслящих. После чего узурпировал власть. Измывался над беззащитными людьми. Пользуясь своим положением, тратил общие денежные средства на личные нужды и еще много всего, вплоть до аморального поведения и сексуальной разнузданности.
Дай-ка угадаю. Эту писательницу часом не Галиной кличут?
Она.
А не забыла ли она упомянуть в своем трактате, что является участницей поножовщины, в ходе которой одна наша соотечественница была лишена жизни?
Об этом она умолчала.
Кто бы сомневался. Ну и как? Когда наказания ждать? Суд-то хоть будет?
А как же. И суд будет, и наказание.
Вот как? опешил я.
Естественно. Ее и накажем, как злоумышленницу и подстрекателя. А учитывая совершенное убийство, выгребать ей навоз из свинарника до скончания дней. По-хорошему бы на столбе ее вздернуть за длинный язык и отсутствие мозгов, но у нас с людьми туго и каждая здоровая женщина на счету. Будет рожать, в перерыве между уборкой свинарника.