Вернувшись в бункер, он был не в состоянии отвечать на вопросы. Наташка подошла, уставилась на него:
А мама?
Держись, девочка, пробормотал он. Рустам обнял Наташку, погладил по голове, а сам пристально глядел на Михаила. Тот переломил ствол ружья Тины.
Оружие ее подвело, пробормотал он. Странно, я же его всегда смазывал.
И осекся. Ружье было не заряжено.
Он опять поймал испытующий взгляд Рустама. И развел руками, одновременно пожав плечами.
Как она могла? О чем думала? Надо было мне проследить, но кто ж знал
Наташка вдруг забилась в истерике. Она вырывалась из рук Рустама, отпихивала его и кричала:
Мама! Мамочка! Прости! Прости!
Ничего, буркнул Рустам, пытаясь удержать девочку. Сейчас пройдет.
Мамочка, это я! Я во всем виновата! орала та.
Прекрати! И парень влепил ей пощечину. Наташка вдруг оторопело умолкла, огляделась, словно не узнавая помещения.
Михаил тоже опешил. Он не ожидал от Рустама такого. А тот упрямо выдержал его взгляд.
Это истерика у нее. Я же говорил сейчас пройдет.
Михаила эта сцена неприятно поразила, но он тут же отвлекся на прежние мысли. Как могло случиться, что Тина, которая всегда была внимательна, забыла зарядить ружье? К вылазкам она всегда готовилась серьезно, оружие осматривала за несколько часов до выхода. И вдруг, как вспышка жуткое подозрение: оружейная не запиралась, войти туда мог кто угодно. С оружием умели обращаться все, кроме Сакины, но ей накрепко внушили нельзя трогать! И ничего не боялись до сегодняшнего дня.
Отупевший от горя Михаил сперва отогнал предположение как невозможное, немыслимое. А потом начал прикидывать пусть так, но кому понадобилось это делать? И как ни крути, первым кандидатом в подозреваемые был Стас. Посторонний, чужак, что за мысли у него неизвестно. Может, Тина поняла, что он не тот, за кого себя выдает? Голос разума вяло возражал если бы Стас собирался их всех прикончить, у него уже была куча возможностей для этого. К нему давно привыкли, оружие от него не прятали. Ему даже незачем было бы звать на помощь сообщников мог бы легко справиться с женщинами и детьми, пока Михаил был на вылазке. Хотя с Тиной не так уж легко справиться, да и дети подросли Рустам уже сам кого хочешь завалит, и Наташка ему под стать. Врач не знал, что и думать. И больше всего его удручало, что с этим человеком ему придется идти до метро. Как он проявит себя в дороге? А с другой стороны, вдруг эти подозрения беспочвенны? Но кто же тогда разрядил ружье? Или все же принять как гипотезу, что Тина, взволнованная ссорами с дочерью и перспективой ухода, действительно про него забыла? Голова у Михаила раскалывалась. А Стас казался искренне огорченным гибелью женщины, и врач в конце концов решил, что та и впрямь проявила непозволительную рассеянность на свою беду. И все же червячок сомнения грыз, копошился внутри. Врач решил поговорить с Гариком.
Отупевший от горя Михаил сперва отогнал предположение как невозможное, немыслимое. А потом начал прикидывать пусть так, но кому понадобилось это делать? И как ни крути, первым кандидатом в подозреваемые был Стас. Посторонний, чужак, что за мысли у него неизвестно. Может, Тина поняла, что он не тот, за кого себя выдает? Голос разума вяло возражал если бы Стас собирался их всех прикончить, у него уже была куча возможностей для этого. К нему давно привыкли, оружие от него не прятали. Ему даже незачем было бы звать на помощь сообщников мог бы легко справиться с женщинами и детьми, пока Михаил был на вылазке. Хотя с Тиной не так уж легко справиться, да и дети подросли Рустам уже сам кого хочешь завалит, и Наташка ему под стать. Врач не знал, что и думать. И больше всего его удручало, что с этим человеком ему придется идти до метро. Как он проявит себя в дороге? А с другой стороны, вдруг эти подозрения беспочвенны? Но кто же тогда разрядил ружье? Или все же принять как гипотезу, что Тина, взволнованная ссорами с дочерью и перспективой ухода, действительно про него забыла? Голова у Михаила раскалывалась. А Стас казался искренне огорченным гибелью женщины, и врач в конце концов решил, что та и впрямь проявила непозволительную рассеянность на свою беду. И все же червячок сомнения грыз, копошился внутри. Врач решил поговорить с Гариком.
Тот в последнее время совсем сдал таскал потихоньку спиртное из запасов и пил чуть ли не каждый день. Но когда Михаил заглянул к нему, вроде был относительно трезвым. Когда врач шепотом поделился своими сомнениями, Гарик задумчиво посмотрел на него.
Не пори муру, старик, изрек наконец он. Просто слишком долго тут ничего не случалось, жили, как у боженьки за пазухой. Та фигня, что сейчас творится это нормально. И чего поднимать такой шум? Все там будем. Вы вон собрались до метро идти не факт, что вас кто-нибудь не схарчит по дороге.
А ты не хочешь с нами? спросил врач.
С моей-то ногой? хмыкнул Гарик. Да я скоро вообще ходить не смогу. А этот мир не для больных, старик. Больных оставляют зимой у костра, а когда дрова прогорят, они отправляются в лучший мир. Он натужно рассмеялся. И не надо драматизировать, все равно все там будем рано или поздно.