Ненавижу! крикнула девочка. Мама думает, что нашей жизнью управляют те, кто спят под холмом. Но они ничем управлять не могут. Они уже давно умерли. Я видела дохлую крысу. Она сгнила, и от нее остались одни кости. Разговаривать с теми, кто спит под холмом все равно, что говорить с дохлой крысой!
Михаил схватился за голову. Две женщины, которых он любил больше всего, рвали его сердце на части из-за какой-то, казалось, ерунды.
Но неужели ты не можешь сделать это для мамы?
Вот так взрослые всегда говорят, крикнула девочка. Сделай для мамы, сделай для папы. А потом все рушится. И мы сидим под землей в вонючей дыре! Я больше не хочу, чтобы меня заставляли. Я хочу сама решать, что мне делать.
Михаил не нашел, что ответить ей. Когда после этого разговора он вошел в комнату к Ланке, та лежала на постели, но не спала. Врач понял, что жена все слышала.
Не сердись на нее, только и сказал он. Это, наверное, переходный возраст.
Жена поглядела на него усталыми, сухими глазами.
Я не сержусь. Я это заслужила. Я сама виновата.
Прекрати, умолял он, опустившись на пол возле ее кровати. Рука Светланы коснулась его волос.
Бедный Миша, тяжело тебе со мной, вдруг сказала она. Без меня, наверное, будет легче.
И он похолодел никогда раньше он не слышал, чтобы она говорила таким тоном.
Не смей так говорить, крикнул он и спрятал лицо у нее на груди. А она глядела на обшарпанный потолок, словно видела там что-то, недоступное его взгляду.
«Я виновата, думала она. Я не хотела привязываться к детям. И с дочкой это у меня получилось почти. Потому я не могу просить, чтобы она меня любила я этого не заслужила. И я не могу ее любить, потому что знаю ее тоже могут в любой момент у меня забрать. И все равно я ее люблю. И если ее возьмут, я буду горевать. Но не Максима, только не Максима! Если заберут его, я умру. Лучше уж меня».
И странный холод разлился по ее телу. Как будто ее услышали.
Михаила стал сопровождать на вылазки Рустам, парень очень быстро научился обращаться с оружием. Ирку и Наташку врач продолжал обучать оказывать первую помощь больным и раненым, рассказывал, какие бывают лекарства, учил разбираться в инструкциях к ним, хотя все таблетки были давно просрочены.
Однажды Михаил услышал, как Рустам разговаривает с Иркой:
Когда ты еще немного подрастешь, я и на тебе женюсь.
Вот еще, хмыкнула девочка.
Точно говорю. Тут все равно больше никого для тебя нет. Или будешь ждать, пока Джаник вырастет.
А как же Наташа? Ты же с ней живешь.
Ну и что. Мама говорит, мужчине можно иметь столько жен, сколько он сможет прокормить. Наташа моя главная жена, она сильная, ловкая, и у нее шесть пальцев на руке.
А если я не захочу, буркнула Ирка.
Куда ты денешься, самоуверенно сказал Рустам. Я добытчик, я уже ходил наверх, скоро буду приносить еду.
Лана тоже слышала этот разговор. Может, именно поэтому через несколько дней она сказала Михаилу:
Знаешь, если со мной что-нибудь случится, отведи Иришку в метро. К людям. Если, конечно, она сама захочет.
А Максима? удивился врач.
Ну конечно, его тоже. Им лучше здесь не оставаться без меня.
Михаил покачал головой.
Слишком поздно. Об этом надо было думать раньше. Сейчас это очень опасно. И брось ты эти тоскливые мысли. Скорее уж что-нибудь случится со мной.
Мы этого не переживем, серьезно сказала Ланка.
А я не переживу, если пострадаешь ты. И как ты себе представляешь я приду в метро с детьми, и нам там прямо так обрадуются? Еще несколько ртов, которых надо кормить. Вопрос в том, не прогонят ли нас обратно. А может, и вовсе убьют, не разобравшись.
А ты хочешь, чтобы они здесь совсем одичали? Я хотя бы читаю им сказки, стараюсь рассказывать что-то из истории, чтобы они хоть чем-то отличались от животных.
Ты же раньше говорила, что наоборот, они скорее одичают в метро. Что там вообще скоро все погибнут.
Ланка ничего не ответила, только умоляюще поглядела на него. Михаил удивился в кои-то веки жена забыла свои истории о месте силы, о костях предков, и говорила, как обычная женщина, обеспокоенная судьбой своих детей. Но он вовсе не был уверен, что завтра она будет настроена так же. Интересно, что на нее влияет фазы луны или гипотетический ментал, сидящий на холме? Он уже готов был уверовать и в ментала.
Круг замкнулся, пробормотал врач, когда-то здесь жили первобытные племена, и скоро будут вновь жить дикари наши дети. Наверное, каменные наконечники, оставленные предками, им пригодятся. А почему ты думаешь, что с тобой что-то случится?
Круг замкнулся, пробормотал врач, когда-то здесь жили первобытные племена, и скоро будут вновь жить дикари наши дети. Наверное, каменные наконечники, оставленные предками, им пригодятся. А почему ты думаешь, что с тобой что-то случится?
Неспокойно мне, Миша, тихо сказала она. Это был явно не пророческий стих, она действительно боялась только вот чего?
Не надо, попросил Михаил, гладя ее по голове. Мы что-нибудь придумаем. Зря ты так переживаешь.
Но он сам понимал, как фальшиво звучат его слова. А что тут можно было придумать? Знать бы еще, чего она так боится.
Он ушел от людей в поисках свободы, он хотел, чтоб никто не вмешивался в его дела, не указывал, как жить. И привык рассчитывать лишь на себя. Но это был его выбор. А как быть с детьми? Может, они хотят жить по-другому? После рассказов того разведчика у них глаза разгораются при слове «метро», хотя он старается при них вообще не упоминать об этом.