Он чувствовал ответственность за мелких их надо было подготовить к жизни, но сама жизнь резко изменилась. Прежде он бы, наверное, в детстве таскал свое чадо на всевозможные кружки и в спортивные секции, не исключено, что и в музыкальную школу записал бы. Потом, ясное дело, ребенка ждал бы институт. Приходилось бы учитывать, что мальчика могут забрать в армию. Ну а дальше чадо отправилось бы, возможно, проторенной отцовской дорожкой лечить людей. И все же, на взгляд Михаила, в прежней жизни было много лишнего. Вот, например, каждый день мотаться от дома до работы по полтора часа какая напрасная трата сил! Убивать кучу времени на заполнение каких-то бесчисленных бумажек, бланков тоже непростительное расточительство. Теперь, конечно, все очень упростилось, но и мир сжался до размеров их бункера и окрестностей. И в сущности, наилучшим образом приспособиться к жизни дети смогут, если научатся разбираться в оставленном им предками барахле, а сами-то они уже не в состоянии будут наладить производство многих вещей. В этом словно бы заключалась какая-то жуткая мудрость природы, которая, поняв, что жизнь людей невероятно усложнилась, одним махом вернула их обратно, к упрощенно-первобытному состоянию, где главное значение имели тепло, сытость и какая-никакая крыша над головой. Хотя при чем тут природа люди все себе устроили сами.
Еще несколько лет промелькнули быстро, наполненные заботами. Гуля родила мальчика, Джаника, а через год еще девочку, которую назвали Сакиной, но с легкой руки Гарика стали звать Соней. С тех пор Рустама, Ирку и Наташку стали звать старшими. И окончательно стало ясно, что на планах поискать себе другое убежище можно пока поставить крест до тех пор, пока младшие не подрастут. Михаил утешал себя еще успеется. Потом он думал, что если бы мог заглянуть в будущее, то не был бы так беспечен.
Джаник рос смышленым, как старший брат, а вот маленькая Соня с трудом усваивала самые простые навыки. Она и в два года еще не говорила, только улыбалась всем. И к горшку ее приучить долго не удавалось. Но это был такой солнечный, ласковый ребенок, что ей все прощали. Ланка по-прежнему то и дело прихварывала, а может, просто сказывалась больной, Михаил не вникал. Но она не возражала, чтобы к ней приводили детей, читала им что-нибудь или рассказывала, а однажды Михаил увидел, как они увлеченно играют ее драгоценными камнями теми самыми «костями предков». Детям явно было интересно с ней, и этим пользовались остальные женщины. Гуля чтобы хлопотать по хозяйству, а Тина чтобы вновь и вновь перечитывать одну и ту же книгу.
По мере того как старшие дети подрастали, взрослые принялись потихоньку их обучать. Ясно было, что программу занятий применительно к новым условиям придется придумывать самим. Все сошлись на том, что детям нужно уметь читать и писать. Лана предложила обучать девочек рукоделию, а готовить они научатся, помогая на кухне Гуле. Михаил обещал объяснить им, как разбираться в лекарствах, Гарик взялся обучить чинить электроприборы и управляться с генератором. Рустам уже приглядывался и к оружию, но Михаил считал, что ему еще рановато хотя, возможно, ошибался.
Первые разногласия наметились у Ирки с матерью девочка никак не могла освоить вышивку, то укалываясь иглой, то теряя ее. Ланку почему-то это очень раздражало. Она по памяти рисовала обереги, которые следовало вышивать на одежде, и очень сердилась на Ирку за неловкость думала, что та роняет иглы нарочно. У шестипалой Наташки тоже получалось не слишком хорошо, но она была хитрее а может, Ланка не слишком обращала на нее внимание, считая, что со своей дочерью Тина как-нибудь сама разберется. Зато Наташкой был очень доволен Михаил та, затаив дыхание, слушала его объяснения относительно действия того или иного лекарства и буквально схватывала все на лету, готова была часами, сосредоточенно хмуря лоб, разбирать написанные мелким шрифтом инструкции. И уже знала, что такое «противопоказания», хотя, конечно, многие медицинские термины представляли для нее пока китайскую грамоту. Но Ирка и таких успехов не делала, и врачу было досадно, что любимая дочь в чем-то уступает нелюбимой.
По мере того как старшие дети подрастали, взрослые принялись потихоньку их обучать. Ясно было, что программу занятий применительно к новым условиям придется придумывать самим. Все сошлись на том, что детям нужно уметь читать и писать. Лана предложила обучать девочек рукоделию, а готовить они научатся, помогая на кухне Гуле. Михаил обещал объяснить им, как разбираться в лекарствах, Гарик взялся обучить чинить электроприборы и управляться с генератором. Рустам уже приглядывался и к оружию, но Михаил считал, что ему еще рановато хотя, возможно, ошибался.
Первые разногласия наметились у Ирки с матерью девочка никак не могла освоить вышивку, то укалываясь иглой, то теряя ее. Ланку почему-то это очень раздражало. Она по памяти рисовала обереги, которые следовало вышивать на одежде, и очень сердилась на Ирку за неловкость думала, что та роняет иглы нарочно. У шестипалой Наташки тоже получалось не слишком хорошо, но она была хитрее а может, Ланка не слишком обращала на нее внимание, считая, что со своей дочерью Тина как-нибудь сама разберется. Зато Наташкой был очень доволен Михаил та, затаив дыхание, слушала его объяснения относительно действия того или иного лекарства и буквально схватывала все на лету, готова была часами, сосредоточенно хмуря лоб, разбирать написанные мелким шрифтом инструкции. И уже знала, что такое «противопоказания», хотя, конечно, многие медицинские термины представляли для нее пока китайскую грамоту. Но Ирка и таких успехов не делала, и врачу было досадно, что любимая дочь в чем-то уступает нелюбимой.