Лето промчалось незаметно в трудах и заботах. Да и что это было за лето, когда выходить приходилось в химзе, страдая от жары, и лишь в бункере было более-менее прохладно.
Михаил ходил на вылазки, иной раз вместе с Гариком. Странное чувство его охватывало, когда они по-хозяйски заходили в какую-либо квартиру и принимались копаться в вещах, выбирая то, что могло пригодиться. Врач не раз думал сколько же лишнего хлама держат в доме люди? Ведь нужно-то на самом деле всего ничего немного одежды, еды, минимум мебели. А вот это вот нагромождение современной бытовой техники зачем оно? Стопки книг, газет, журналов в эру Интернета к чему? Битком набитые тряпками шкафы, коврики, фигурки на полках скопище пыли, а ведь кто-то собирал все это с любовью. Он шарил по ящикам, стараясь найти реально полезные вещи лекарства, например. Рылся на кухне, и хорошо, если удавалось разжиться крупой, чаем или консервами. Иногда в квартире обнаруживались хозяева Гарик обычно накидывал на останки какую-нибудь простыню или покрывало, словно те могли следить за расхищением своей собственности.
В бункере все было по-прежнему. Гуля тихонько, незаметно хлопотала на кухне, Устинья то и дело впадала в мрачную задумчивость, а Ланка, как ни странно, вроде бы подружилась с дядей Геной. Михаил не раз слышал, как они тихонько о чем-то разговаривают. Однажды он даже поинтересовался у того вроде бы шутливо что это они обсуждают целыми днями.
Старик некоторое время задумчиво смотрел на него.
У Светочки такая каша в голове, сказал он. Мыслями она вся в прошлом. Обратилась к отеческим Перунам. Она и до всего такой была?
Ну, в какой-то степени, пробормотал Михаил. Пыталась общаться с духами предков.
Да ее и осуждать нельзя трудно сейчас женщинам. Вот они и цепляются за что могут. Но только я думаю кто-то здорово ей промыл мозги в свое время. Да пусть, лишь бы вера ее поддерживала. В нашем суровом мире лучше спасаться, уходя в фантазии, чтоб совсем не свихнуться.
Михаил не ждал от него таких слов, но внезапно испытал облегчение. Правильно все же, что они ушли сюда. Там, в метро, люди были злые, травили Ланку. А здесь все были свои. Не Гуля же станет ее осуждать за странности маленькая азиатка тихо делает свое дело, а остальное воспринимает, как должное. И даже Гарик иногда притаскивал Ланке сверху какие-то диковины из квартир статую Будды с закрытыми глазами, деревянного алтайского идолка. Михаил отметил про себя, что Буддой Ланка не сильно заинтересовалась, зато зубастый идол занял почетное место среди ее «костей предков». Окружающие как бы молчаливо признали ее право на странности. Вот только Устинья ну, должна же быть ложка дегтя, чтобы жизнь раем не казалась. А Михаил ловил себя на том, что иногда ему и впрямь хорошо, несмотря ни на что. Прежняя жизнь, до Катастрофы, была куда более сложной, в ней их с Ланкой непременно разлучили бы так ему казалось. Там была куча вопросов, условностей и противоречий. Надо было где-то работать, жить, любой вопрос превращался в проблему. Михаил завидовал отцу и мачехе, которым до работы было двадцать минут пешком некоторые его знакомые тратили на дорогу часа по два в день. Заводя свою семью, нужно было хорошо подумать сумеешь ли прокормить ее на зарплату? Как решать вопрос с жилплощадью? А уж студенту, желающему жениться, пришлось бы в свободное время подрабатывать и жизни не видеть, потому многие тянули с этим. Девушки старались сначала выучиться и найти хорошую работу, а когда им это удавалось, то оказывалось иной раз, что детей заводить уже поздно. Или желание пропало, или здоровье уже не позволяет. Отовсюду из интернета, телевизора, газет, поступала куча противоречивой и угрожающей информации. Людей пугали экологической катастрофой, отравленной атмосферой, да тем же концом света. Напряжение, казалось, достигло немыслимых пределов мудрено ли, что чуткие натуры, вроде Ланки, старались хоть в астрал уйти, хоть в нирвану погрузиться, только бы отдохнуть от этого. А теперь вот конец света и впрямь наступил, и при всей трагичности события жизнь у оставшихся значительно упростилась. Надо где-то жить займи первый подходящий подвал. Голоден пошарь по квартирам или магазинам. Основные проблемы сняты, можно строить свою жизнь, зная, что сможешь прокормить семью. Оставалась, правда, проблема безопасности, но и ее можно было как-то решить, имея оружие. Вряд ли сюда явятся полчища врагов, а с отдельными одиночками они как-нибудь справятся. А радиация когда-нибудь фон должен снизиться, и Михаил очень надеялся дожить до этого момента.
Осенью родился Гулин ребенок, на удивление легко Михаил первым делом осмотрел его. На вид это был нормальный младенец, хвостика у него не наблюдалось, но что-то с ним было сильно не так. Гарик был страшно горд и назвал сына Иваном. В честь такого события даже распили бутылку вина из тех, что принес сверху Михаил. Мальчик пошел в Гулю у него были темные волосы и раскосые глаза. Но Гарик уверял, что нос и подбородок у сына его. Врач не разделял его оптимизм и все присматривался к ребенку, которого баюкала на руках Гуля. Той передалась его тревога, и она тоже вглядывалась в ребенка. Вдруг тихая обычно азиатка истошно закричала. Михаил кинулся к ней. Малыш не дышал. Врач тряс его, шлепал, пытался вдохнуть воздух в крошечный рот, но все было напрасно.