Державы? удивился Михаил.
Ну, Полис, Ганза, Рейх, Красная Линия. Остальные альянсы я и не считаю некоторые одну-две станции занимают. У нас там прям феодальная раздробленность наступила. И везде корочки показывай, а кое-где и пригоршню патронов вдобавок сунуть приходится, чтоб пропустили, пригорюнился было сталкер, но вскоре вновь оживился. И все же теперь в некоторых местах живут совсем неплохо. Если ты хороший лекарь, ты мог бы пригодиться в Полисе, брат. Это на Библиотеке Ленина и трех соседних станциях. Там сидят ученые и вовсе не голодают. И даже свет не экономят. Последний оплот науки, так сказать, вот и не жалеют для него ничего.
Ну какой я лекарь. Так, недоучка. А на Спортивной что сейчас? спросил Михаил, вспомнив вдруг людей, которые забрали маленького Матвея.
До Спортивной отсюда тяжело добраться, сказал сталкер. И я бы не советовал. Там территория Красной Линии. И хотя сами жители уверены, что лучше их государства нет, и товарищ Москвин великий вождь и учитель
Кто такой товарищ Москвин? перебил Михаил. В памяти вновь всплыли слова умирающего: «Передайте товарищу Москвину»
Генсек Красной Линии. Они на него там прямо молятся. А если кто недоволен, то у них есть специальные лагеря для недовольных прямо как в не столь отдаленные времена, брат. Потому туда лучше вам не соваться у этих бдительность на высоте. Да вообще-то и на Ганзе подозрительно относятся к бродягам. И все же на твоем месте я бы задумался. Как случилось, что вы ушли от людей и поселились здесь, на отшибе?
Ланка ничего не сказала, просто вышла. Михаил подумал, что сейчас она забьется куда-нибудь и снова будет плакать, вспоминая, как их травили в метро. Он не хотел рассказывать о своих проблемах практически постороннему человеку, но и врать не хотелось. И он коротко объяснил почему. Потому что их не хотели оставить в покое а они ведь даже не кровные родственники, и вообще, кому какое дело до их жизни?
Не осуждай людей, брат, сказал гость. Тогда, сразу после Катастрофы, все только и искали, на ком выместить свой страх. Вы просто подвернулись под горячую руку. На самом деле ничего такого тут нет вот если бы ты, к примеру, убил отца и женился на матери, их можно было бы, наверное, понять. А вы из-за сущей ерунды пострадали. Сейчас бы вас за это не осудили теперь и многоженство грехом не считается. Ведь и так слишком мало детей рождается в метро люди умирают куда быстрее.
Михаил краем глаза заметил, как вздрогнула при этих словах Тина.
Так что подумай все же, брат. Ведь когда-нибудь продукты у вас кончатся, рассудительно сказал гость.
Можно охотиться, неопределенно сказал Михаил, которому любознательность нового знакомого уже казалась подозрительной. Кстати, слушай, друг, не знаю, на кого ты работаешь на красных, белых или коричневых, но надеюсь, ты не будешь, вернувшись в метро, звонить о нашем бункере направо и налево?
Нет, прям первым делом побегу докладывать, огрызнулся тот. За кого ты меня принимаешь? Я добро помню. И ни на красных не работаю, ни на коричневых это ты про ганзейцев, что ли? Или про фашистов? А белых у нас и нет. Я вольный добытчик, сам по себе. И понимаю, что коли вы тут живете наособицу и к людям не стремитесь, значит, есть у вас на то причины. Да и на что вы нашим сдались? Думаешь, как только узнают, сюда отряд придет вас завоевывать? Что тут взять-то? Чем поживиться?
Михаил вздохнул. Он вспомнил, как разгорелись глаза Максима и Ирки, когда они слушали дядю Петю. Старшие-то в метро не хотят. А вот дети
Но если вдруг припрет и сам придешь, то спроси Дрозда меня там всякий знает, я один из первых сталкеров. В голосе гостя зазвучало самодовольство. Отплачу за гостеприимство, помогу, чем могу.
Это так теперь добытчики называются? усмехнулся Михаил. А ведь мы, по сути, мародеры. С каких пор мародерство стало почтенной профессией?
Он тут же испугался, что гость обидится. Но тот лишь глянул снисходительно:
С тех самых пор, брат, как походы наверх стали смертельно опасными. Как тут у вас, неужели твари не донимают? Да и радиацию никто не отменял.
И то верно. Ладно, друг, спасибо за приглашение, но нам и тут хорошо, устало сказал Михаил.
Это вам пока хорошо до поры до времени, заметил сталкер. Пока генератор не сломался, пока не набрели на вас какие-нибудь выродки числом поболе. Неужели со всеми проблемами сами справляетесь? На все руки мастера?
Я врач, ответил глава бункера. Ну и в технике кое-что понимаю.
Неужели удается всех лечить?
А разве в метро не умирают от болезней? вопросом на вопрос ответил Михаил.
Так-то оно так. И от болезней, и от мутантов. Да и от голода. И нищих там полно, и даже ходят слухи, что на отдаленных станциях лучше не появляться одному а то пропадешь и концов не найдут. По слухам, там не брезгуют и человечиной. Да только все равно не годится людям жить обособленно. Не хочу тебя пугать, но я тоже кое-что повидал. У тех, кто людей сторонится, начинают потом происходить нехорошие всякие вещи. Скажу напрямик от людей чаще сектанты всякие скрываются.
Мы не сектанты, сухо ответил врач. Про себя же подумал, что гость ткнул как раз в больное место. Скоро начнутся проблемы с топливом для генератора, да и сам генератор сколько раз уже ломался, и восстанавливать его удавалось буквально каким-то чудом. И все же то, что сталкер рассказывал о жизни в метро, его не радовало.