«Мы с Остренко быстро вернулись в город, чтобы найти еще кого-либо для подмоги. Вдруг на площадь из переулка вышли направлявшиеся из Москвы в 30-ю армию 8 танков КВ и Т-34 (в действительности это был батальон из 1-й ударной армии, о чем Д.Д. Лелюшенко сообщает на следующей же странице Прим. автора). Как мы были счастливы в ту минуту! Даю команду: «Стой!» Почти на ходу вскочил я в КВ командира танкового батальона, и мы двинулись в самую гущу событий
Выскочив на южную окраину города, лицом к лицу столкнулись с противником. Наши танки открыли огонь. В течение десяти пятнадцати минут удалось подбить восемь вражеских машин. Быстрый натиск наших «тридцатьчетверок» и КВ остановил фашистов, а некоторые их танки попятились.
Неожиданно сильный удар встряхнул наш КВ. Сверкнули огоньки в башне, заклинился поворотный механизм, невозможно стало стрелять. Через минуту второй удар. Машина подпрыгнула: снаряд перебил гусеницу. Пришлось выбираться через аварийный люк в днище танка. Мы понимали, что хотя противник и остановлен, однако успокаиваться было рано»[225].
Немецкие саперы проводят разминирование Яхромского моста.
Действительно, одним подбитым КВ дело не ограничилось. Когда, наконец, немцам удалось отбить первые танковые атаки, они отчитались о семи подбитых русских танках. Однако число атакующих машин уменьшилось не намного, поскольку Лелюшенко подключил к действиям и танки бригады Ротмистрова.
«Утро встречаю на наблюдательном пункте. вспоминает А.В. Егоров. Перед нашим передним краем пока спокойно, но левее грохот боя нарастает. Меня снова вызывают к телефону. В трубке голос Ротмистрова. Он передает, что немцы только что захватили Яхрому и вышли на восточный берег канала. Мне приказ оставить за себя майора Вишнякова, а самому немедленно прибыть в Дмитров, где заканчивается ремонт тяжелых танков. Атаку танков возглавить лично, помочь пехоте отбросить прорвавшихся немцев за канал. Все, что есть в резерве, направить к мосту через канал
«Утро встречаю на наблюдательном пункте. вспоминает А.В. Егоров. Перед нашим передним краем пока спокойно, но левее грохот боя нарастает. Меня снова вызывают к телефону. В трубке голос Ротмистрова. Он передает, что немцы только что захватили Яхрому и вышли на восточный берег канала. Мне приказ оставить за себя майора Вишнякова, а самому немедленно прибыть в Дмитров, где заканчивается ремонт тяжелых танков. Атаку танков возглавить лично, помочь пехоте отбросить прорвавшихся немцев за канал. Все, что есть в резерве, направить к мосту через канал
В ремонтных мастерских быстро собираю экипажи танков. И вот уже боевые машины выходят на дорогу Ротмистрова на месте не оказалось. Как сообщил мне бригадный комиссар Шаталов, он во главе штаба бригады занял оборону у моста и шлюза.
Тебе приказано вместе с танками немедленно следовать к мосту сказал Шаталов. Сколько собрал машин?
Шесть.
Ну это сейчас сила. Командующий армией генерал Лелюшенко только что повел в атаку восемь танков. Спешите к мосту, Егоров!..
Выжимая все из потрепанных в боях и много раз ремонтированных танков, мчимся к железнодорожному мосту. У железной дороги разворачиваю колонну в боевой порядок. Сразу же завязывается ожесточенная схватка. На помощь вражеской пехоте подошли до десятка танков. Они начали из-за канала интенсивно обстреливать нас. К ним присоединилась артиллерия. Вокруг наших машин все ближе стали рваться снаряды. Приходилось то и дело менять позиции»[226].
Располагая в сумме 14-ю танками командующий 30-й А имел их больше чем пока что переправившаяся немецкая рота, но допустил их ввод в бой по частям, без поддержки пехоты и артиллерии. Поэтому, хотя отдельным машинам и удавалось прорываться почти к самому мосту, закрепить успех и удержать захваченные позиции оказалось некому. Не было налажено взаимодействие и с соседней армией (только выбравшись из подбитого танка, Д.Д. Лелюшенко отправился разыскивать В.И. Кузнецова). Обычно ни к какому положительному результату такие действия не приводят. Можно понять и простить Лелюшенко естественное желание несколько преувеличить свою роль в отражении атаки противника и не обращать внимания на всю его беллетристику, но здесь отражены и более серьезные обстоятельства. Из сопоставления двух свидетельств видно, что каждый командующий ведет свой бой.
Все эти нестыковки между двумя командующими армиями возникли вследствие двойственного положения 1-й УдА. К тому моменту она еще не входила в состав Западного фронта. Существует версия, что Сталин, дабы войска в первой линии надеялись только на себя, запретил сообщать командованию Западного фронта о существовании таких крупных резервов. Но армия уже занимала участок обороны в полосе этого фронта совсем недалеко от передовой. Вряд ли командующий Западным фронтом не знал о том, что творится в его ближайшем тылу. В этой связи стоит вспомнить известный разговор Жукова со Сталиным (не датированный), где генерал сначала говорит «Москву, безусловно, удержим» (т. е. вроде бы уверен в собственных наличных силах), но затем вдруг эти условия ставит и требует 23 свежие армии и 200 танков[227]. Этот момент, почему-то никак не комментируется. Как же можно рассчитывать на подкрепления, о которых тебе ничего неизвестно? Скорее всего, Жуков был информирован, но командовать этими частями еще не имел права.