На охоту ходишь? он спрашивает у меня.
Нет, говорю.
Зачем собаку зря тратишь?
И, не дождавшись ответа, с чувством гипертрофированного достоинства предлагает мне свое сердце, ибо он где-то здесь квартирует и ему как раз удобно встречаться с женщиной по месту жительства. Тамаз его звали.
Вы презентабельный мужчина, говорю я со всем уважением. Но у меня много работы и мало времени.
А что ты делаешь?
Пишу роман.
РОМАН???
Ну да, говорю, а вы чем занимаетесь?
Коммерцией занимаюсь, ответил он горделиво, спекуляцией занимаюсь. Думаешь, ты мне нравишься? доверительно продолжал он. Мне просто скучно, понимаешь? Мне нужна женщина в Москве. Я уехал, она меня ждет. Я приехал, у нее остановился.
Я понимаю вас, говорю я. Но мой муж очень не любит, когда у нас кто-то останавливается. Вы лучше вечерами наблюдайте за кометой, сейчас на вечернем небе отлично видно комету Хейла-Боппа! Это развеет вашу тоску. А когда вы освоитесь тут и сколотите капитал, советую приобрести небольшой телескоп, который вы установите на крыше овощного магазина Вашему взору, Тамаз, откроются звезды, галактики, сверхплотные карлики и холодные гиганты, и тут же крохотные частицы, которые не только невидимы, но невесомы Кстати, мы можем сходить с вами в планетарий
И что на это ответил Тамаз? поинтересовался Лёша.
Он сказал: «Слушай, если ты сама не хочешь, познакомь с подругой!»
Я мысленно перебрала в голове, кого бы из моих подруг мог осчастливить этот скучающий чайльд-гарольд, особенно те пришли на ум, у кого высокий холестерин, поскольку одной моей старой подруге Лёша так и заявил: «Уровень твоего холестерина соответствует твоему темпераменту!», но ни на ком не остановила выбор.
Кстати, когда я закончила предыдущий роман, решила всё, отныне только повести и рассказы: большая вещь страшно выматывает писателя, ты становишься одиноким, потерянным, отчаявшимся созданием, живущим радостями загадочного мира.
И тут же во мне забрезжил замысел нового романа.
Вокруг любимые старики погружаются в беспамятство. Я выкраиваю время, полдня еду на перекладных, покупаю гостинцы. А назавтра слышу:
Ты бы хоть зашла когда-нибудь, совсем забыла меня, старика!..
Учитель мой, большой прекрасный поэт, неожиданно по телефону перешел со мной на вы.
А вы приезжайте ко мне в гости я буду рад. И съездите как-нибудь в Углич. Там хорошо. Я ведь родился в Угличе и провел там свое детство. Вы слышали мои стихи об Угличе? Мне уже больше восьмидесяти лет.
Целую вас! говорю я опечаленно.
И я вас!.. отвечает он.
В результате я забыла, какая у меня квартира. Пришла брать справку в ДЭЗ. В очереди стоят люди из нашего дома, сидит бухгалтер. Она спрашивает:
Какой у вас номер квартиры?
А я улыбаюсь смущенно, силюсь вспомнить:
132? (Мамина.)
Нет.
309? (У нас была на Коломенской.) 48? (В Черемушках, в юности.) 421? (В Большом Гнездниковском переулке в детстве.)
Бухгалтер мне говорит:
Ничего, ничего, не волнуйтесь, поискала в компьютере. Москвина? 223-я квартира. Запомнили? 223!..
В общем, звонит мне мой дорогой учитель и говорит: в такой-то газете вышло твое интервью. Я так обрадовалась, спрашиваю:
А фотография красивая?
Ну, так отвечает он уклончиво.
Что нет?
Такая, говорит он, волосатая.
Одно это меня насторожило. А тут он еще добавил:
Чернявая и курчавая.
А молодая?
Молодая. Тебе здесь лет семнадцать.
А я там мужчина или женщина? задаю наводящий вопрос.
Ты понимаешь, какая штука. Скорее женщина, чем мужчина.
А это вообще я?
Ну, может быть сказал он. Я уж тебя не видел две недели, могу немного ошибиться. Вроде ты.
Я заглянула в Интернет и ахнула. В кои-то веки большое со мной интервью на полполосы, блистательное, искрометное и все это великолепие венчает абсолютно не моя фотография.
Естественно, я и не думала придавать значение такой чепухе, не нам, искателям истины и света, страдать по такому ничтожному поводу. К тому же в буддийских текстах говорится, что надо обладать огромной решимостью искать ответ на вопрос: где твое истинное лицо? Дабы не оказаться лицом к лицу, там так и сказано, с глубочайшим страхом возможности понимания, что мы не существуем.
У меня и без того полно неприятностей. Я тут рассказываю старику-отцу о своей сказочной соседке Аиде Пантелеймоновне, которая насылает на меня сверху разные бушующие стихии.
Представь себе Нефертити, говорю я ему, так это она, только в пенсионном возрасте
То сверху стройными шеренгами, чеканя шаг, спускаются по канализационной трубе тараканы (да и клопы от нее к нам заглядывают!), то водопады обрушиваются на наши с Лёшей головы (и это после эпохального ремонта!), то изо всех щелей вырываются клубы пара, сопровождаемые наваристым запахом жизни, особенно когда Аида Пантелеймоновна варит селедку в луковом супе. Ругаться с ней невозможно: она не открывает дверь и не подходит к телефону, я видела ее только раз, мою небесную Аиду с подведенными сурьмой глазами, столь величаво поднимавшуюся по лестнице к лифту, что было бы кощунством воспользоваться случаем и закатить ей скандал.
Вот ведь какая египтянка, посмеивался старик-отец. Осталось, чтобы сверху поползли скарабеи