Что они теперь делать будут? возбужденно шептал рядом Лелёшка, и в этом слышалось: можем ли мы наконец вступить в дело?
Думай! велел ему Будим. Ты бы что сделал, если бы там был?
В обход бы пошел! раньше Лелёшки выкрикнул Нырец, четырнадцатилетний бойкий отрок.
Тише ты! шепотом рявкнули на него сразу несколько голосов, хотя русам было уж точно не до шорохов в лесу. Спугнешь!
Они в тот раз, перед Добычадом, в обход пошли с верхней стороны, теперь опять пойдут! горячо продолжал Нырец, сбавив голос. Куда еще деваться-то?
Брод будут искать? спросил Лоб.
Жабу свою! передразнил Будим. Чего ж еще им тут искать, коли хотят вперед пройти!
Ну а мы-то знаем, где брод! Нырец едва не прыгал на месте, удерживало только сознание, что он воин, а не дитя.
Мы знаем Будим усиленно соображал, пытаясь представить, как все это может развернуться. Вот что Ныра!
Здесь я! Нырец таки подпрыгнул.
Беги через брод к Добычаду. Скажи: пусть ждет, пока русы в воду начнут заходить. Пусть Добычадовы парни их обстреливают, а тут и мы сзади ударим! Раздавим, всех перебьем!
А если их много будет? усомнился Лоб.
Да сколько ни будет! пылко воскликнул Лелёшка. В воде, да меж двух огней, да врасплох всех положим! Пускаем все разом по одной стреле. А потом в топоры!
Так и сделаем, кивнул Будим.
Довольный поручением Нырец умчался со всех ног. Не мешкая, за ним и остальные потянулись к броду. Все были в том возбужденно-сосредоточенном состоянии, как бывает на опасной охоте. Отроки тринадцати-шестнадцати лет уже имели немалый опыт лова разных зверей, но никогда, пожалуй, им еще не встречалось столь опасной дичи. Стрелять они учились с самого детства, и теперь почти у всех уже хватало сил натянуть настолько тугой лук, чтобы можно было насквозь пробить хоть крупного зверя, хоть человека. В подобных делах молодая стая, проворная, безжалостная и жизнью еще не наученная осторожности, и впрямь бывает весьма опасна.
Укрылись близ реки в густых зарослях ольхи, в полперестреле левее брода. Стали ждать, моля чуров, чтобы русы двинулись сюда. Что же им еще делать не так же они глупы, чтобы снова соваться на мост, где с другой стороны приготовлены для них еще четыре подрубленных дерева!
Сидели, прячась за толстыми стволами кривых раскидистых ив, за сорными кустами ольхи. Шумел ветер в кронах, но птицы знак подать не могли: крик и шум на тропе всех распугал и заставил затаиться. Будим напрягал слух, надеясь как можно раньше расслышать приближение киян. Вытянув шею, высунулся из-за ствола, вглядываясь сквозь ветки.
Вдруг Овчук, сидевший с ним бок о бок, схватил за плечо и нажал, побуждая сесть.
И Будим увидел сам шагах в сорока меж ветвей мелькнуло большое красное пятно щит в руках первого из русов
Гриди шли двумя цепями, чтобы охватить полосу леса пошире никто ведь не знал, где этот клятый брод, если он вообще тут есть. Наконец с Хрольвовой стороны свистнули нашли. Святослав со своей половиной дружины повернул туда.
Вскоре обнаружилась тропка. Едва заметная на мху, мало хоженая, она, однако, шагов через сто и правда привела к броду. Ручей разлился здесь шире, за песчаной отмелью лежали камни на макушке лета, когда вода низка, здесь можно будет перейти, и ног не замочив.
Быстро осмотрели заросли на том берегу. Было мало надежды, что над бродом совсем никого нет, но делать нечего. С отмели обстреляли тот берег стрелы пощелкали по веткам, лес не ответил.
Пошли! приказал Хрольв, глядя на противоположный берег острым и сосредоточенным взглядом.
По шесть в ряд, оградившись щитами спереди и по бокам, гриди плотным строем вошли в воду.
Шагаем живее! прикрикнул Хрольв, но все и так понимали необходимость как можно быстрее преодолеть опасное место.
И едва первый ряд сделал шагов десять, как с дальнего, высокого берега полетели стрелы.
Бегом, жма! рявкнул Хрольв, ожидавший этого.
Теперь важнее всего было преодолеть ручей, где русы оставались так уязвимы, и войти в ближний бой со стрелками прогнать их в лес, как это сделал Лют близ засеки. Ближнего боя гриди не ждали главное, как можно скорее выйти из-под обстрела.
Но едва строй подался вперед, как сзади, из зарослей, в спины, прикрытые только кольчугами, ударили стрелы. Несколько человек из заднего ряда рухнули в воду.
Сзади! истошно заорал Гуннар, у которого в десятке вдруг сразу трое упали, с древками стрел, торчащими из спин.
И вовремя. Гриди едва успели обернуться, как ровно с неба грянул волчий вой. Из зарослей через отмель к ним уже мчалась толпа не то люди, не то звери, не то бесы, в накидках из шкур, с дикими личинами вместо лиц. Воя, вопя и размахивая топорами, эти чуда лесные неслись на гридей, явно намереваясь порубить и смять
Стрелы! во всю мочь заорал Будим и рванулся через заросли к реке.
Дернул тетиву прямо к уху стрела ушла к серой толпе шагавших через реку русов. Вслед за ним на берег высыпала вся стая, каждый стремительно целился. Нестройным, но отрадно густым роем стрелы ринулись над водой.
Бей! крикнул Будим, отбрасывая лук и выхватывая из-за пояса топор. В топоры!
Казалось, вся жизнь его сжалась в этот миг никогда он еще не ощущал так ярко все вокруг, каждый звук, каждое движение. Выпустив по стреле, как условились, отроки стаи с воем помчались в воду, к удаляющимся окольчуженным спинам русов. Эти слепые спины казались легкой добычей еще десять шагов, и ничто их не спасет от топоров и рогатин. Иные уже упали, вздымался мелкий песок со дна, темная болотная вода несла струи крови. Как в сказаниях, где Дунай-река кровавой струей потекла, когда гулял над ней князь Хотимир молодой с дружиною хороброю