Весть Повед некий послал, второй отрок почтительно взглянул на княгиню. Передают от волости к волости Дней десять тому беда пришла.
Благожит взглянул на своих, обернулся к жене.
От руса, пожалуй, белой козой не откупишься! в сердцах князь взмахнул кулаком. Кабы ему со свету сгинуть со всем его родом вместе! Кабы его огонь спалил, трясца схватила, мора задушила!
Что мы будем делать? Княгиня, чуть побледневшая, прервала поток проклятий.
Людей созывать! Совет держать! Пойдем! Благожит кивнул в сторону веси. Найдите Будимку начал он, обращаясь к своим веснякам, но опомнился: сына-то сам из дому согнал. Отроков созывайте: пусть по весям расходятся, мудрую чадь созывают. Да не мешкая дело спешное.
Так не все еще досеялись, заикнулся было старик Ночва.
А не отобьем руса, жать здесь будет некому и нечего! Эх, чтоб весь их род огнем спалило!
Махнув рукой, Благожит решительно зашагал к веси. Карислава поспешила за ним, прихватив пустой короб.
Князь Благожит в роду хотимиричей пользовался уважением. По внешности человек обычный среднего роста, светловолосый, со светлой бородкой на впалых щеках и с крупным, заметно выдающимся вперед носом, он с юных лет отличался прилежанием к хозяйству и уважением к обычаям и старым людям. Здоровый, не вялый, не унылый, он тем не менее лучше себя чувствовал среди старух и стариков, чем среди отроков и молодцев, своих ровесников. А со стариками ему и приходилось сиживать чаще: отца он лишился, едва женившись в первый раз, и во всех княжеских делах постоянно нуждался в совете. Его сближала со стариками склонность делать дела неспешно, как полагается, не пытаясь учудить нечто новое. «Нового ничего на свете белом не придумать, деды все видали и нам заветы оставили, наставлял он собственного сына, Будимира. Только слушай их и будешь цел».
О войнах Благожит знал только из преданий, а беда, с которой сам еще не встречался, всегда кажется страшнее той, что уже приходила и была пережита. В его мыслях война на земле родной была что падение Сыра-Матера-Дуба на острове Буяне крушение всего света белого. Неурожай можно пережить, если мудрых людей послушать. Но против меча острого и копья долгого даже самые сильные слова не очень-то помогают.
Виданое ли дело! Этого просто быть не может! в ожидании, пока люди соберутся в городец, Благожит расхаживал по избе. Ведь у нас с Киевом мир! Он повернулся к Кариславе, сидевшей у оконца; с двух сторон к ней жались дочки, пяти и трех лет. Ведь только же зимой я с самим Святославом виделся! Заверил его: в их распрю с Деревами мы, хотимиричи, не встреваем! Дерева их данники, Маломир с Володиславом Ингоря убили, сын мести ищет то дело законное, а мы сторона, ни тому, ни другому помогать не рядились! Приезжали ко мне от Володислава, ты же помнишь? Величар приезжал, воевода деревский. Звал на рать, грозил, будто коли не поможем им русов одолеть, то в недолгом времени они и на нас ярмо нало
Он запнулся. Мысль ожгла, как удар плети по лицу. Ведь тогда, зимой, иные тот же Путислав, Обаюн, сам Лукома стояли за то, чтобы собрать ратников и помочь Деревам.
«Ингорь на веку своем сколько земель примучил, напоминал Лукома. Тех, кто в полуденной стороне живет, близ Днестра. И трех лет не прошло, как смолянами кияне завладели»
«У смолян тоже русский князь правил, то змия змию уела, нам что за печаль?» отвечал тогда Благожит.
«И своих не жалеет нам ли милости ждать? Издавна род русский к роду Дулебову подбирается. Полян покорили, при Олеге Старом древлян примучили, на Волыни, говорят, Етон плеснецкий Святослава своим наследником объявил. Со всех сторон обкладывают. Только мы да волыняне из пращеруков Дулебовых еще воли своей не утратили. Да надолго ли?»
«А ныне Ингоря Марена в ступе увезла, сын его на стол восходит, поддерживал Лукому Ведень, вуйный брат Кариславы. Юн Святослав, а жадность, сам видишь, вперед него родилась. Жениться не успел а уже на Дерева ратью идет. Не укротить его сейчас и нас в покое не оставит».
Но зимой вече решило все же не вмешиваться. Кто же захочет лезть в чужую драку, где голову можно сложить вот сейчас? На чужой земле, когда на свою, дайте божечки, гроза, может, и не придет?
И вот оказалось, что они были правы мудрый Лукома, храбрый Путислав, боязливый, но предусмотрительный Обаюн. А он, князь, желавший уберечь ближников и родовичей от гибели на чужой войне, ошибся. Гроза все-таки пришла. Но теперь противостоять ей хотимиричам придется в одиночку древляне разбиты, рассеяны, порабощены киянами.
Дайте божечки, чтоб их мора уморила бормотал по привычке Благожит, будто проклятьями недругу выжимал тяготу из своей души. Чтоб их удушка задушила чтобы их давило задавило
Как ни удручена и встревожена была Карислава, а тут низко опустила лицо и прижалась к затылку дочки, чтобы скрыть улыбку. Муж был старше ее лет на пятнадцать, но порой ей казалось, что на все пятьдесят.
Семеюшка моя, да погоди ты так уж кручиниться! взмолилась она. Рассуди-ка. Ведь те отроки не ведают, сколько у Святослава войска с собой? Они сами ж руса не видели в глаза, им в Велесин через десятые руки гонцы донесли.