Я так и думал, что он хитрость задумал.
Воевода его поддержал:
Ловок молодец!
Не подвел Соколикова и Аркадий Белозеров. Его мастерство удивило князя и его дружинников. Когда испытание закончилось, Кирилл подошел к Гордею.
Ты, боярин Гордей Ермолаевич, помнится, что-то говорил о трусости, а самому тебе не слабо ли у стены постоять, когда я ножи метать стану?
Длинное лицо Гордея побледнело. Прежде ему приходилось видеть такую забаву, и он знал, что не всегда она заканчивается благополучно:
Я, да я, да ты
Трусливый лепет боярина прервал Всеволод Мстиславович:
Я встану.
Дорогу ему преградил Меркурий.
Дозволь мне, княже. Не пристало владетелю Смоленска под ножами стоять.
Всеволод охотно предоставил эту возможность сотнику. Меркурий посмотрел на Кирилла:
Сколько ножей метать будешь?
Два. Один свой, один Аркадия.
Меркурий вытащил из кожаных ножен тяжелый с широким лезвием нож.
Свои ножи метать невелико умение. Ты мой нож метни, да так, чтобы он у меня над головой воткнулся.
Отдав нож Кириллу, Меркурий подошел к стене, прислонился спиной к бревнам, скомандовал:
Метай!
Соколиков поправил одной рукой черный берет, приступил к делу. Ножи один за другим полетели в сотника. Напряженная тишина повисла в воздухе. Все выдохнули, когда последний нож воткнулся над головой Меркурия. Еще два торчали у его плеч, справа и слева. Сотник сделал шаг от стены, развернулся, выдернул свой нож, одобрительно глянул на Кирилла.
Неплохо ты ножи мечешь. Такого воина я бы к себе в сотню взял.
Соколиков обратился к князю:
Ну как, князь, примешь нас в свою дружину?
Приму. Только прежде в баньке помойтесь, переоденьтесь, а вечером угощаться приходите, с дружиной да с боярами.
Когда новоиспеченные дружинники покинули княжий двор, к Всеволоду лисой подлез боярин Гордей:
Сдается мне, княже, что воин, владеющий таким оружием, опасен. А ну как они оружие свое супротив тебя обратят?
Князь сплюнул:
Типун тебе на язык, Гордей Ермолаевич!
Отобрать бы у них это чудесное оружие, а самих в поруб посадить.
Опасно, воины они умелые. Опять же, с оружием этим надо уметь обращаться. Да и супротив татар они могут немалую службу сослужить.
С таким оружием мы и сами татар одолеем, а как им пользоваться, я подглядел. Они перстом указующим на крючочек нажимают, а жерло на супротивника направляют.
Ладно, поступим так. Мне гостей обижать не можно, свои же смоляне осудят, да и молва недобрая по всей Руси пойдет. Так что, меня не впутывая, возьмись за это дело сам. А если оружие чудесное добудешь, то доставишь его мне. И будет тебе, Гордей Ермолаевич, от меня почет и награда. Князь развернулся, неторопливо зашагал в дом.
Боярин, сверля его спину недобрым взглядом, подумал:
«Не дождешься. Если оружием завладею, тогда сам Смоленском править стану».
Кирилла и Аркадия поселили в детинце, в просторной деревянной купеческой избе рядом с княжеским двором. Хозяева год назад умерли во время мора, дом пустовал, а потому сейчас селили сюда тех, кто бежал от жестокости татар. Купеческий дом был куда просторнее избы лесного жителя старика Федора. Комната, в которую поселили путешественников во времени, была шире, а потолки выше. Больше были и слюдяные окна. Соколиков и Белозеров были приятно удивлены, когда в отведенную им комнату вошла Анастасия. Девушка поздоровалась, положила на лавку сверток.
Вот. Огнищанин Отеня велел вам передать. Здесь рубахи и порты, оденете после бани. А грязную одежду мне дайте, я постираю.
Кирилл смутился:
Да мы сами можем. Зачем вам утруждаться?
Мне не в тягость. Хоть так вас отблагодарить за брата.
Как Терентий? Он здесь?
Да. В светлице лежит. Нас тоже в этом доме поселили. Лучше ему стало. Бог даст, скоро на ноги встанет.
Это хорошо.
Ну пойду я, девушка бросила взгляд на Кирилла, вышла из комнаты. Аркадий присел рядом с Белозеровым:
Слушай, Соколиков, мне показалось, что это прекрасное создание испытывает к тебе самые нежные чувства.
Отвянь. С чего ты взял?
Уж ты мне поверь, у меня на это дело чутье. Ты видел, как она на тебя смотрела?
С чувством благодарности.
Нет, Сокол, здесь пахнет ароматом любви.
Не говори ерунды. Ты же знаешь, какие у меня отношения с твоей сестрой, и давай больше не будем
Аркадий прикрылся ладонями:
Все, все, молчу.
Вот и молчи.
Дверь отворилась, в комнату величаво вошел смоленский боярин Гордей Ермолаевич Тетеря. Окинув надменным взглядом путешественников во времени, отмолвил:
Велено князем напомнить вам, чтобы были у него на пиру гостями желанными. На пир надобно прийти в чистом и безоружными.
Кирилл встал с лавки.
Раз велено, значит, будем.
Боярин окинул комнату цепким взглядом, который остановился на стоявшем в углу автомате ППШ.
Хорошее у вас оружие, молодцы. Может, мне его продадите? Я ведь злата да серебра за это не пожалею.
Боярину ответил Аркадий:
Извини, дядя, ничего не получится. Оружие не продается. Да и не будет оно стрелять в чужих руках, Белозеров взял автомат, протянул Гордею. На, попробуй. Как им пользоваться, знаешь?
Боярин, с трудом унимая дрожь в руках, взял автомат.
А то. Видел, куда твой сотоварищ указующим перстом жал.
Ну так жми, если видел.