«Новая тактика» встречала сопротивление и в среде сторонников Милюкова, стоявших близко к редакции «Последних новостей». Бывший министр правительства Керенского П. П. Юренев, бывший московский голова Н. И. Астров, князь В. А. Оболенский, сгруппировавшиеся вокруг Милюкова в Париже, считали, что он слишком далеко идет по пути «признания революции». На этой почве возникли разногласия с С. С. Масловым, издававшим «Крестьянскую Россию» в Праге, с другими многочисленными группами эмигрантов: кусковцами, пешехоновцами, мельгуновцами и т. д.
«Но революции не только уничтожают, отвечал Милюков своим оппонентам. Трактовка революционных процессов как процессов исключительно разрушительных свойственна тому историко-философскому пессимизму, который в политической жизни отрицает за народом право на суверенитет. В действительности же, разрушая ту или другую общественную структуру, революция взамен ей создает новую, соответствующую интересам и чаяниям социальных групп, появляющихся на арене истории в роли главенствующих»[253]. При этом Милюков ссылался на исторический опыт других стран, где происходило свержение феодальных или полуфеодальных отношений и на историческую арену выдвигалось крестьянство. В России он видел аналогичный процесс.
Но самым болезненным для Милюкова было расхождение со своими старыми друзьями и сподвижниками по партии И. И. Петрункевичем, Ф. И. Родичевым, Н. И. Астровым и гр. Паниной. «Я благодарен Набокову и Астрову за данное мне формальное основание быть не с ними»[254], отмечал Милюков.
«Республиканцы-демократы, писал он в 1925 г., не только не прекращают борьбы с большевиками, но, напротив, избирают формы борьбы, которые, по неоднократным заявлениям самих большевиков, наиболее для них опасны». Здесь же Милюков ссылается на Ленина, который в 1921 г. писал, что из трех стадий борьбы политической, военной и экономической, экономическая является для большевиков «наиболее опасной». И далее Милюков подытоживает эту мысль: «Только провозглашая и принимая мирные формы борьбы, республиканско-демократическое течение находит в себе могущественных союзников в Совдепии, где о вооруженной борьбе в старых формах никто уже не думает, но где в то же время постепенно зреет всеобщий заговор населения против тирании РКП»[255]. И этот вид борьбы не теряет своего революционного характера.
Поэтому главной сферой своей агитационной деятельности Милюков избирает экономическую сферу, положение русского крестьянства. Ставка на защиту крестьянства была не случайной; крестьянство представлялось ему главной опорой антибольшевизма. Характерно, что подавляющее внимание статей «Последних новостей», пропагандирующих «новую тактику», посвящено крестьянству. В России в ходе революции, отмечал Милюков, все социальные слои потеряли свое влияние. Умерло поместное землевладение, медленно нарождающаяся крупная и средняя буржуазия была сметена революцией, погибла интеллигенция, сильная идеологическим единством и способная вести борьбу с самодержавием. «Выиграл лишь один социальный класс крестьянство»[256].
В результате революции крестьянство получило право на землю, была разрушена община, которую Милюков рассматривал как институт патриархального коммунизма. Вместе с тем он полагал, что в процессе утверждения советской власти крестьянство будет бороться против нее. Это определяют частнособственнические привычки крестьян и деспотическая сущность советской власти. В исторической перспективе Милюков видел Россию крестьянской страной. На крестьянство в борьбе с большевизмом он возлагал главные надежды.
В этой связи показательна полемика между противниками новой тактики и Милюковым по поводу социальной основы кадетской партии и ее названия. Петрункевич и Родичев упрекали Милюкова в измене кадетским партийным традициям, отрекаясь от названия партии как внеклассовой. Милюков отвечал, что программу кадетской партии он называл внеклассовой потому, что она стремилась к компромиссу между социальными слоями в государственных интересах, но этот компромисс всегда преследовал интересы широких масс. Он признавал и ошибку партии в том, что настаивая на внеклассовости, она затушевывала свои социальные задачи и выдвигала на первый план политический либерализм партийной программы, что в итоге вело к сближению с поместным классом.
8 изменившейся обстановке выбор должен быть иным: кадетская партия выступает на стороне крестьянства. «Если угодно это называть классовой точкой зрения, парировал Милюков, ну что же, я готов в этом случае признать партию орудием одного класса. Теперь интересы широких народных масс должны служить нашим компасом»[257]. Милюков добавлял к этому, что он как основатель «новой тактики» возвращается к старым традициям защиты крестьянских интересов, выраженных кадетом М. Я. Герценштейном, защищавшим мелкое и среднее землевладение социальную основу партии, сообразуясь с новыми условиями борьбы[258].
Подобная позиция Милюкова определяла его пристальное внимание к крестьянству и к политике советской власти в аграрном вопросе. В 1922 г. он писал о том, что советская власть находится в параличе, так как крестьяне не признают большевистскую власть, но подчиняются вооруженным требованиям о выдаче государству продуктов. Милюковская газета «Последние новости» сообщала о тяжелом положении в деревне, о сокращении при большевиках обрабатываемых крестьянами земель, связывая это с большевистской экономической политикой, запрещающей крестьянам распоряжаться своей продукцией. Возрождение крестьянского хозяйства, утверждалось в газете, настоятельно требует прав собственности как на землю, так и на продукт труда[259]. «История советского государства, писали «Последние новости» 8 мая 1924 г., есть в значительной степени история борьбы с крестьянством. В этой борьбе крестьянство понесло страшные потери, но в результате победа все более склоняется на его сторону».