Ах да. Я звонил, но передумал ехать. Такси мне не нужно.
Хорошо.
Когда я поднялся, Кора раздевалась. Мы опять легли и долго лежали молча, а потом она повторила:
Или ты что?
Ну, врежу тебе в ухо, наверное. Или еще что-нибудь
Что-нибудь еще, именно.
Ты к чему клонишь?
Фрэнк, я знаю, о чем ты сейчас думал. Ты лежал рядом со мной и соображал, как меня убить.
Да я спал!
Не ври, Фрэнк. Потому что я врать не стану. Мне нужно тебе сказать одну вещь.
Я задумался. Кора угадала. Я лежал рядом с ней и ломал голову, как ее убить.
Ладно, пусть так.
Я так и знала.
А ты-то лучше, что ли? Хотела сдать меня Сэкетту. Это разве не то же самое?
Да.
Значит, мы квиты. Как тогда. Вернулись к тому, с чего начинали.
Не совсем.
Именно так. Я сник, положил голову ей на плечо. Именно так. Мы можем себя сколько угодно обманывать, радоваться деньгам и шутить насчет того, как здорово, когда в постели с нами сам дьявол, но все именно так. Да, я хотел уехать с той женщиной. Мы собирались в Никарагуа ловить диких пум. Однако я не поехал, знал, что должен вернуться. Мы с тобой скованы одной цепью. Мы думали, что вознеслись на горную вершину Увы, той ночью мы оказались под ней погребены.
Ты только поэтому вернулся?
Нет. Дело в нас с тобой. Я люблю тебя, Кора. Но любовь, если к ней примешивается страх, уже не любовь. Это ненависть.
Так ты меня ненавидишь?
Сам не знаю. Сейчас мы говорим искренне, единственный раз в жизни. От себя нам никуда не деться. Ты должна знать правду. И знать, о чем я сейчас думал. И теперь ты знаешь.
Я говорила, что должна тебе кое о чем рассказать.
Ну?
У меня будет ребенок.
Что?!
Я подозревала это еще до отъезда, но когда мама умерла, я уже знала точно.
Разрази меня гром! Разрази меня гром! Иди ко мне. Поцелуй меня!
Пожалуйста. Дай мне сказать.
Разве ты еще не сказала?
Я о другом. Выслушай меня, Фрэнк. Там, пока я занималась похоронами, я все время думала о нас. О том, как у нас все изменится. Ведь мы отняли человеческую жизнь, так? А теперь дадим жизнь новую.
Правильно.
Мысли у меня путались. Но теперь, после того, что у тебя было с другой, уже не путаются. Я бы все равно не позвонила Сэкетту, Фрэнк, никогда. Не могу же я родить ребенка, который потом узнает, что я отправила его отца на виселицу за убийство.
Ты собиралась к Сэкетту.
Нет. Я просто хотела уехать отсюда.
Так ты только из-за ребенка не стала ему звонить?
Кора долго не отвечала.
Я тебя люблю, Фрэнк. Наверное, ты и сам знаешь. Но быть может, если бы не ребенок, я поехала бы к Сэкетту. Именно потому, что люблю.
Кора, она мне никто. Я же сказал, почему так вышло. Я хотел убежать.
Я знаю. И всегда знала. И знала, почему ты хотел меня увезти; и хотя обзывала тебя бродягой, на самом деле так не думала. То есть думала, однако понимала, что дело в другом. А что ты бродяга так я тебя за это и полюбила. А еще мне было противно, как та девица взбеленилась, что ты ей не рассказал о вещах, которые вовсе ее не касаются. И все равно я хотела тебе отомстить.
Ну?
Я пытаюсь объяснить. Как раз это я и пытаюсь объяснить. Я желала тебе зла, но не смогла пойти к Сэкетту. Не потому, что ты за мной следил, улизнуть из дому и добраться до Сэкетта я бы сумела. Дело в другом. Мой дьявол меня отпустил. А твой ушел?
А на черта он мне, если твой тебя отпустил?
Мы точно не знаем. И не будем знать, пока у тебя тоже не появится шанс. Такой же, как у меня.
Говорю тебе все кончилось.
Фрэнк, пока ты соображал, как меня убить, я думала о том же как ты можешь меня убить. Ты меня можешь утопить. Мы поплывем далеко, как в тот раз, и ты, если пожелаешь, не дашь мне вернуться. И никто не узнает. Такие вещи на море случаются то и дело. Поедем завтра утром.
Что нам нужно сделать завтра утром, так это пойти и расписаться.
Хочешь можем и расписаться, но потом сразу на море.
Да к черту море! Давай поцелуй меня.
Поцелуи будут завтра, если я вернусь. Страстные поцелуи, Фрэнк. Только не пьяные. Поцелуи, уносящие ввысь. Поцелуи жизни, а не смерти.
Мы зарегистрировали брак в мэрии, а оттуда двинули на пляж. Кора была очень хороша; мне хотелось поваляться с ней на песке, но она, по-прежнему странно улыбаясь, встала и направилась к воде.
Я пошла.
Кора плыла впереди, я за ней. Она все плыла и плыла далеко, как никогда раньше. Потом остановилась, и я подплыл к ней. Кора взяла меня за руку, и мы повернулись друг к другу. Теперь она знала: мой дьявол тоже ушел, и я люблю ее.
Я тебе не рассказывала, почему мне нравится подставлять ноги волнам?
Нет.
Смотри, как волны поднимают грудь.
Как раз в это время нас качнуло большой волной, и Кора положила руки на грудь.
Мне нравится. Правда, они большие, Фрэнк?
Ночью тебе скажу.
Они становятся тяжелее. Я тебе еще не рассказывала. Дело не только в ребенке, а в том, как я теперь себя ощущаю. Грудь стала такая большая, мне хочется, чтобы ты ее целовал. А скоро вырастет и живот, и я буду им гордиться пусть все видят. Я чувствую в себе новую жизнь. И у нас, Фрэнк, начнется новая жизнь.
Мы поплыли обратно, и по дороге я решил нырнуть. Опустился футов на девять это чувствовалось по давлению. Оттолкнулся ногами и устремился еще глубже. У меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Всплывать я не торопился. Когда глубоко нырнешь, из-за большого давления кровь насыщается кислородом, и несколько секунд можно даже не дышать. Я смотрел в зеленую толщу. В ушах звенело, грудь и спину сжимала тяжесть; казалось, что море выдавливает из меня всю подлость, и злобу, и лентяйство, и что все лишнее и ненужное смыло водой, и я, уже чистый, готов начать жизнь заново, в точности как сказала Кора.