Давай-давай, говорил я, а сам все кивал с умным видом. Ори на меня, старая кошелка.
Это ей нравилось ведь я вроде бы старался, и она орала громче прежнего. А я только улыбался.
А еще от тебя воняет, говорил я. Хуже распоследней коровы.
Зато я не спятил. А у нее появился интерес в жизни. Жить на этом стойбище скотоводов было очень скучно. Единственное развлечение когда какой-нибудь бык вдруг взбесится или на горизонте покажется другое пастушье племя. Все равно мне приходилось постоянно и настойчиво напоминать себе: «Здесь не так уж плохо. Могло быть гораздо хуже. Это не самая плохая жизнь». Это тоже помогало не спятить.
Месяца через полтора я наконец почувствовал их язык. И уже мог удержаться на лошади не то что раньше, когда раз и я сижу на земле. А приспособившись немного, я стал помогать загонять коров. Я учился нарезать ремни, дубить кожу, плести плетни и делать всякие другие полезные вещи. Только доить так и не научился. Это было святое. Доить разрешалось только женщинам. Но тут настала пора снимать шатры и двигаться дальше искать хорошие пастбища. Племя редко задерживалось на одном месте больше месяца.
Я скакал вместе со всеми, сгонял коров, и вдруг примерно в полдень у меня появилось очень странное ощущение. Как будто меня сильно и беспощадно потянуло в сторону от всех. А потом появилось другое чувство, еще неприятнее, оно было внутри. Как будто жуткая тоска и жажда чего-то. У меня даже горло заболело. И все будто зачесалось. Мне хотелось запустить руки внутрь собственной головы и почесать мозги. Оба чувства были такие сильные, что пришлось повернуть коня туда, куда меня тянуло. Тогда мне сразу же стало легче, будто я поступил правильно. И едва я зарысил в ту сторону, как меня переполнило радостное волнение. Я еду Домой. В этом я не сомневался. Вот так и переходишь с места на место в Цепях скитальцев. Я правильно думал, что я здесь ненадолго.
(Оказалось, что это чуть ли не единственное, о чем я догадался правильно. Когда попадаешь в очередной мир, почти всегда чувствуешь, сколько в нем пробудешь. Ошибся я с тех пор только один раз. И тогда мне пришлось задержаться дольше, чем я рассчитывал. Наверное, кто-то из Них решил пропустить ход.)
Но тогда все случилось со мной в первый раз, и госпожа Предводительница отправила за мной двоих волосатых всадников, и они окружили меня и загнали обратно, будто корову.
Ишь чего надумал одному в степь скакать! заорала она на меня. А если враги?!
В первый раз слышу, что у вас есть враги, сердито отозвался я. От жажды и тоски мне было совсем худо.
После этого Предводительница заставила меня скакать среди девчонок и не желала ничего слушать. Теперь-то я знаю, что, когда тебя зовет Граница, надо помалкивать. От греха подальше. Но тогда мне пришлось дожидаться ночи, и это была пытка. Тянуло меня так, что я весь перекосился, а от тоски аж тошнило по-настоящему, я даже есть не мог. Пропала шикарная говяжья отбивная. Хуже того, меня донимала мысль, что я могу опоздать. Упущу возможность вернуться Домой. Чтобы перейти в другие миры, надо было оказаться в каком-то определенном месте, а я боялся не попасть туда вовремя.
Когда мне представился случай улизнуть, уже почти стемнело. Вечер был пасмурный и безлунный бывают миры вообще без лун, а бывают даже с тремя, но мне было наплевать.
Граница тянула меня так сильно, что я точно знал, куда идти. И побежал туда. Бежал всю ночь теплую и сырую. Я весь обливался по́том и пыхтел, как лесоруб. Под конец я падал каждые несколько шагов, поднимался и тащился дальше. Мне было до невозможности страшно, что я опоздаю. К тому времени, как взошло солнце, я, по-моему, уже просто топтался на одном месте. Вот дурак. Потом-то я поумнел. Но это был первый раз, и когда забрезжил рассвет, я закричал от радости. Передо мной расстилалась зеленая равнина посреди холмов, и кто-то отметил нужное место кружком из вбитых в землю деревянных столбов.
Тут я заставил себя пуститься рысцой и тяжело протопал в кружок. Примерно в середине меня снова дернуло в сторону.
Наверное, вы уже догадались, что было дальше. И наверняка понимаете, что я почувствовал. По-прежнему был рассвет с огненными полосами во все небо. Зеленые пастбища исчезли, но никакого города я не увидел, даже ничего похожего на город. Голый бугристый пейзаж вокруг меня был покрыт грудами шлака, а возле каждой груды стояло по маленькой унылой хижине. Тогда я не знал, что это за халупы, а это были шахты. В том мире тебя не считают человеком, если у тебя нет собственной шахты, чтобы добывать уголь или медь. Но мне было все равно, что тут происходит. Я ощутил здешний воздух, как и в прошлый раз, и понял, что попал в очередной мир. И при этом почувствовал, что пробуду здесь довольно долго.
Тут я заставил себя пуститься рысцой и тяжело протопал в кружок. Примерно в середине меня снова дернуло в сторону.
Наверное, вы уже догадались, что было дальше. И наверняка понимаете, что я почувствовал. По-прежнему был рассвет с огненными полосами во все небо. Зеленые пастбища исчезли, но никакого города я не увидел, даже ничего похожего на город. Голый бугристый пейзаж вокруг меня был покрыт грудами шлака, а возле каждой груды стояло по маленькой унылой хижине. Тогда я не знал, что это за халупы, а это были шахты. В том мире тебя не считают человеком, если у тебя нет собственной шахты, чтобы добывать уголь или медь. Но мне было все равно, что тут происходит. Я ощутил здешний воздух, как и в прошлый раз, и понял, что попал в очередной мир. И при этом почувствовал, что пробуду здесь довольно долго.