И у нас снова появились благодарные зрители.
Пожалуйста, пойдем, попросил я. Слушай, если тебя так это достало, почему ты не скажешь Констаму? По-моему, он не из тех, кто
А что толку? едва не закричал Джорис. Чтобы перестать быть рабом, я могу только выкупить себя, другого пути нет, а рабам запрещено зарабатывать. И даже если бы я мог заработать денег, где мне взять двадцать тысяч крон? И мечтать нечего!
Э-э, сказал я. Понимаю, в чем тут сложность. Погоди минуту! Вы, охотники на демонов, насколько я знаю, единственные, кто умеет путешествовать между мирами. Что
Тут кто-то крикнул:
Эй, найдите себе другое место для репетиции!
От этого Джорис так и припустил бегом прочь по улице.
Что тебе мешает, пропыхтел я, нагнав его, положить деньги в банк в другом мире, например, здесь, где нет рабства?
Хорошая мысль, ответил Джорис на бегу, но придется сказать Констаму Ой нет! Мне в жизни столько не заработать. Это безнадежно.
Подбодрить его мне было нечем, поэтому я промолчал.
Мы вернулись домой к Адаму. Там была Хелен и с ней Констам. Они стояли в передней возле Фреда, довольные-предовольные. Лицо у Хелен было все розовое под смуглой кожей, прямо как у Констама. Она закатила рукав, и ее рука была то есть руки почти что не было. На ее месте появился сноп света в форме руки. Сквозь него мне было видно и ковер, и Фреда. Но вот что странно и даже жутко: внутри руки, в середине этого снопа света, виднелась другая рука, гораздо меньше, вся ссохшаяся и скукоженная. Это была та рука, с которой Хелен родилась. Неудивительно, что она никому не хотела ее показывать.
Констам посмотрел на нас будто кот, наевшийся сметаны.
Глядите! Вот он, наш живой клинок!
Знаете, я чуть не убежал наверх дуться. Ведь это я проделал всю черную работу, а лавры достались Констаму! Но надуться значило бы повести себя, как Адам. У Адама хватило наглости подойти ко мне в кухне с оскорбленным видом.
Не понимаю, почему Констам так обошелся со мной, когда я сказал, что продам ему Ванессу. Я же просто пошутил.
Правда? отозвался я.
Я прекрасно понимал, что никакая это была не шутка. И Адам понимал, что я понимаю.
После этого я заставил его помогать мне готовить ужин. Я чувствовал себя настоящей Золушкой и не хотел заниматься хозяйством в одиночку. Я все думал: ради этих людей я согласился отложить возвращение Домой, а никто из них этого даже не заметил, не то что не поблагодарил меня! Я решил, что после хорошего ужина наверняка повеселею. Да и готовил я лучше Ванессы впрочем, лучше Ванессы готовит кто угодно.
Как только я взялся за стряпню, Адам куда-то испарился самым что ни на есть естественным образом, будто замечтался, и все остальные тоже исчезли. Обычно, когда еда готова, все начинают кучковаться возле нее. Думаю, это такой врожденный инстинкт человеческой расы. Но эти не пришли. Мне пришлось отправиться на поиски. Хелен и Адам углубились в изучение брошюр с правилами в полуподвале. Остальные скопились в гостиной. Джорис орал. Я завис на пороге: было непонятно, мешаю я кому-то или нет.
Констам одной рукой обнимал Ванессу. Какой он, однако, шустрый, этот Констам. Джорис стоял перед ними и орал. Вид у него был разобиженный в пух и прах, с проступившими темными веснушками.
Теперь ты знаешь, как меня это достало! вопил Джорис.
Что же ты раньше молчал? спросил Констам. Послушай
Констам все время повторял «послушай», но Джорис так завелся, что не обращал внимания:
Какой смысл кому-то говорить, а тебе особенно? Я что, могу как-то деньги заработать? Нет! Нет никакого способа
Какой смысл кому-то говорить, а тебе особенно? Я что, могу как-то деньги заработать? Нет! Нет никакого способа
Джорис, да послушай же его! закричала Ванесса.
Она прямо завизжала. Джориса проняло. Он опомнился и заморгал, глядя на нее.
Вот что я пытался тебе сказать, начал Констам. Если бы я знал, что это тебя настолько беспокоит, я бы объяснил это тебе много лет назад. Насколько мне известно, в этом мире и в любом другом, кроме нашего, ты такой же свободный человек, как и я. А там ты раб только потому, что закон не разрешает отпускать тебя на свободу, пока тебе не исполнится восемнадцать. Но Эльза Хан уже подготовила все документы для предоставления тебе вольной, и в день твоего восемнадцатилетия она их подпишет и заверит. Ну как, тебе полегчало?
Нет, ответил Джорис. Ты потратил много денег, а все зря.
Констам рассмеялся:
Зря, говоришь? Джорис, с тех пор, как ты стал моим напарником, мы зарабатывали в год вдвое больше твоей стоимости, а иногда и сверх того. Твоя доля положена в банк на особый счет и ждет, когда тебе исполнится восемнадцать, и пока ты не сказал то, ради чего сейчас открыл рот, да, если хочешь, можешь от меня откупиться. Даже после этого ты останешься очень богатым.
Поскольку Джорис потерял дар речи от изумления, я решил, что милосерднее всего будет войти на манер дворецкого и поклониться:
Дамы и господа, ужин подан.
Моя поскакучая машинка решила, что здесь пора начать главу тринадцатую. Очень подходящий номер. Мы приближаемся к рассказу о нашей войне против Них.
Мы планировали наступление на рассвете, будто на той болотной войне, но слегка проспали. С нашей стороны это была отменная глупость, поскольку нас в любую минуту могли позвать Границы, но мы про это начисто забыли.