К тому, что уже сказано о топонимике Москвы, можно добавить следующие любопытные и даже забавные факты. Хотя на флоте переименование кораблей считается дурной приметой, сейчас фамилии Кирова, Фрунзе, Калинина и других советских деятелей, как и названия столиц бывших союзных республик Баку, Тбилиси и другие заменены в собственных именах тяжелых авианесущих, противолодочных и ракетных крейсеров на имена российских адмиралов Ушакова, Нахимова, Сенявина, а также Петра Великого. Ряд атомных подводных лодок получил наименования хищников: Барс, Леопард, Тигр, другая часть подлодок имена российских городов: Архангельск, Воронеж, Курск. Полностью переименованы корабли «Комсомольской эскадры» сторожевик Ленинградский комсомолец, тральщик Новгородский комсомолец и т. д. (АиФ, 1993, 22).
Для общего настроения, для определяющего вкуса момента показательно, что в старом здании Московского университета на Моховой улице (бывший проспект Маркса!) главная аудитория вновь называется Богословской «она всегда так называлась, пока не была переименована в Ленинскую» (Изв., 17.2. 93).
Процесс переименований вообще неравномерен, эмоционально-конъюнктурен, идет с перехватами и весьма быстрым движением вспять. Приведем два характерных сообщения: В Чечении, как она сама себя теперь называет, все сложилось иначе (Изв., 21.9.92). Не Сухуми, а Сухум. Сессия Верховного Совета Абхазии восстановила названия столицы Абхазии города Сухум и шахтерского города Ткуарчал (со второй половины тридцатых годов они именовались на грузинский лад Сухуми и Ткуарчали). Поселок городского типа Гантиади получил исторический топоним Цандрыпш, села Леселидзе и Хенвани соответственно Аечрыпш и Амзара (Изв., 15.12.92).
Для общего настроения, для определяющего вкуса момента показательно, что в старом здании Московского университета на Моховой улице (бывший проспект Маркса!) главная аудитория вновь называется Богословской «она всегда так называлась, пока не была переименована в Ленинскую» (Изв., 17.2. 93).
Процесс переименований вообще неравномерен, эмоционально-конъюнктурен, идет с перехватами и весьма быстрым движением вспять. Приведем два характерных сообщения: В Чечении, как она сама себя теперь называет, все сложилось иначе (Изв., 21.9.92). Не Сухуми, а Сухум. Сессия Верховного Совета Абхазии восстановила названия столицы Абхазии города Сухум и шахтерского города Ткуарчал (со второй половины тридцатых годов они именовались на грузинский лад Сухуми и Ткуарчали). Поселок городского типа Гантиади получил исторический топоним Цандрыпш, села Леселидзе и Хенвани соответственно Аечрыпш и Амзара (Изв., 15.12.92).
Стремление приблизить фонетически и/или орфографически название к оригинальным написанию и звучанию естественно и извечно, развертываясь по мере роста грамотности, культуры и взаимоуважения народов. Нельзя было, например, не одобрить послереволюционные изменения принятых русских форм Тифлис, Вильно, Ковно и пр. на Тбилиси, Вильнюс, Каунас (ср. также коми вместо зыряне буквально «оттесненные»; нынешнее принятие формы кыргыз в этом плане вполне оправдано, ибо киргиз имеет для киргизского уха неприятные созвучия).
Основательным следует признать пусть часто наивнолингвистическое восприятие той или иной формы затрагиваемым иноязычным населением. И нет ничего страшного в чуть ли не законодательном насаждении формы украи́нский из двух сосуществующих акцентологических вариантов, хотя и не хотелось бы выправлять классическое пушкинское «Тиха укра́инская ночь». Нетрудно согласиться и с непривычным для русских в Украине пусть так, если кому-то чудится, что на Украине унизительно напоминает на краю, на окраине. Так в свое время китайцы просили различать на Тайване (на острове) и в Тайване (в не признаваемом КНР государстве).
Но нельзя не узреть тут и удивительной лингвистической наивности. В момент развала СССР были понятны политико-публицистические наскоки на форму с на. Она приписывалась злокозненному смешению слов Украiна (от украяти «отрезать от целого») и окраiна с ссылкой на перепечатанную, например, в альманахе «Хроника-2000» (вып. 2, Киев, 1992) работу С. Шелухина 1921 года «Назва Украiни», где прямо обвиняются в этом поляки и русские (последних автор считает не столько славянами, сколько финско-монгольским племенем). Но вскоре появились и объективные, спокойно-разумные голоса лингвистов, а не политиков, призывающие не видеть в ней великорусской злокозненности и вспомнить, что ею не брезговали великие патриоты Украины, прежде всего Т. Шевченко.
Во всяком случае, киевские рецензенты первого издания данной книги, по-моему, необоснованно увидели в сохраняемой и сейчас оценке русского (так! о том, как лучше по-украински, я и не думал судить) словоупотребления некую мою бестактность. Русский и украинский языки близкородственные, но каждый со своими законами и традициями. Статья же В. Задорожного в журнале «Украiнска мова i лiтература в школi» (1993, 56), на которую они ссылаются, рассматривает украинские конструкции на Украiнi в Украiнi. Кстати, мне больше импонирует статья Н. Сидяченко на ту же тему в сборнике Института украинского языка АН Украины «Культура слова» (1994, 45). И все же, и все же! Украинцы официально, хотя и не очень публично обратились к Госдепартаменту США с представлением употреблять форму in Ukraine вместо принятой в английском языке in the Ukraine с той же, в сущности, мотивацией (отсутствие артикля вроде бы усиливает представление о том, что перед нами собственное имя).