Дети посмотрели на Графа Олафа. Выражение его лица было серьезным, как будто он и в самом деле огорчен, но в глазах при этом бегали огоньки, какие бывают, когда говорят не всерьез.
Да? отозвалась Вайолет. Зря мистер По вас побеспокоил.
Я рад, что он позвонил, возразил Граф Олаф, я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома, я же теперь ваш отец.
Дети слегка вздрогнули они с грустью вспомнили своего доброго отца, глядя на сидевшую напротив никудышную замену.
В последнее время, продолжал Граф Олаф, я очень нервничал из-за выступлений моей труппы и, боюсь, вел себя несколько отчужденно.
Слово «отчужденно», само по себе просто замечательное, совершенно не подходило для передачи манеры обращения Графа Олафа с детьми. Вести себя отчужденно означает «неохотно общаться с другими людьми». Скажем, стоит на вечеринке в углу и не желает ни с кем разговаривать. Но оно неприменимо к тому, кто выдал одну кровать на троих, заставляет выполнять трудную работу и отвешивает пощечину ребенку. Для таких людей найдется много определений, но слова «отчужденный» среди них нет. Клаус чуть не рассмеялся, услышав такое неуместное употребление этого слова. Но поскольку на лице у него все еще красовался синяк, он удержался от смеха.
Поэтому, чтобы вы скорее привыкли на новом месте, я хочу взять вас в мой следующий спектакль.
Какое же мы примем в нем участие? поинтересовалась Вайолет. После всех трудных заданий Графа Олафа ей совсем не улыбалось делать что-то еще в том же роде.
Значит, так, глаза у Графа Олафа заблестели еще ярче, пьеса называется «Удивительная свадьба», написал ее великий драматург Аль Функут. Мы дадим только одно представление в эту пятницу вечером. Пьеса эта про одного очень храброго и очень умного человека, и его играю я. В финале он женится на молодой красивой женщине, которую любит. Толпа присутствующих ликует. Ты, Клаус, и ты, Солнышко, будете ликовать в толпе.
Но мы будем гораздо ниже остальных, сказал Клаус. Не покажется ли это публике странным?
Вы будете изображать двух карликов на свадьбе, терпеливо разъяснил Олаф.
А что буду делать я? спросила Вайолет. Я умею обращаться с инструментами и могла бы помочь вам устанавливать декорации.
Декорации? Ни в коем случае! воскликнул Граф Олаф. Чтоб такая хорошенькая девочка работала за кулисами это никуда не годится.
А я бы с большим удовольствием, настаивала Вайолет.
Бровь у Графа Олафа поползла вверх, и бодлеровские сироты сразу узнали этот признак гнева. Но бровь тут же опустилась, видимо, он заставил себя сохранять спокойствие.
Бровь у Графа Олафа поползла вверх, и бодлеровские сироты сразу узнали этот признак гнева. Но бровь тут же опустилась, видимо, он заставил себя сохранять спокойствие.
Нет, у меня для тебя есть важная роль на сцене. Ты будешь играть молодую женщину, на которой я женюсь.
Вайолет почувствовала, как каша с малиной закрутилась у нее в животе. То, что Граф Олаф объявил себя их отцом и действовал по родительскому праву, было уже достаточно скверно, но представить себе Олафа своим мужем, пусть даже в спектакле, было еще того хуже.
Это очень важная роль, рот его искривился в каком-то подобии улыбки, но улыбка вышла неубедительной, хотя по роли ты произносишь только одно слово «да», когда судья Штраус спрашивает тебя, согласна ли ты взять меня в мужья.
Судья Штраус? удивилась Вайолет. При чем тут она?
Она согласилась сыграть роль судьи. Из-за спины у Графа Олафа за детьми пристально следил один из многочисленных глаз, нарисованных на стенках кухни. Я попросил судью Штраус принять участие в спектакле, потому что хотел проявить не только лучшие отцовские, но и добрососедские чувства.
Граф Олаф начала Вайолет и замолчала. Ей хотелось попытаться убедить опекуна не брать ее на роль невесты, но она боялась рассердить его. Отец, я не уверена, что способна играть профессионально. Я бы не хотела опозорить ваше доброе имя и имя Аль Функута. А кроме того, в ближайшие недели я буду трудиться над своими изобретениями и учиться готовить ростбиф, быстро добавила она, вспомнив, как он бушевал по поводу обеда.
Граф Олаф протянул свою паучью лапу и взял Вайолет за подбородок.
Нет, ты будешь участвовать в представлении, сказал он, пристально глядя ей в глаза. Я бы предпочел, чтобы ты сделала это добровольно, но, как вам, кажется, объяснил мистер По, я могу заставить тебя, и тебе придется послушаться.
Острые грязные ногти слегка царапнули ей подбородок, и Вайолет вздрогнула. В комнате стояла мертвая тишина, когда наконец Граф Олаф отпустил Вайолет, выпрямился и вышел, не сказав больше ни слова. Бодлеровские дети молча прислушивались к тяжелым шагам на лестнице, которая вела в башню и куда им не полагалось ходить.
Ладно, нерешительно произнес Клаус, вроде ничего страшного не будет, если мы примем участие в спектакле. Видно, для него это очень важно, а мы ведь хотим расположить его к себе.
Он что-то задумал, возразила Вайолет.
Ягоды не были отравлены, как ты думаешь? обеспокоенно спросил Клаус.
Нет, ответила Вайолет. Олаф охотится за нашим состоянием. Ему невыгодно нас убивать.