Депортировав за окно снова объявившегося шершня, он какое-то время возился с оторванной створкой шкафа, которую приделал кое-как, отменно изодрав полировку. Труд сей радости не принес ни ему, ни шкафу. Руки потели, глаза слезились, инструмент соскакивал постоянно, и прессованная стружка крошилась, отдавая запахом канифоли. Илья без иллюзий считал себя «рукожопом», М. ить умел лишь подозрительного вида скворечники, в которых никогда не селились птицы.
Хорошо, я не часовщик, резонно заметил он себе, оттопырив веко перед зеркалом. Глаза красные язык обложен. Хрен его знает, отлежаться надо. Грипп грипп. Почему он с двумя пэ, кстати? И почему с пэ вообще логичнее было б с бэ Конская доза витамина С, теплое питье, покой, оптимизм, сон
Затем он снова заперся в ванной. Хоботил носом ромашковый отвар, фыркал, полоскал солью горло, сидел на перевернутом тазу, глядя как в разломах плитки шныряют овальные мокрицы, занятые своим делом.
«Что им за счастье? размышлял про себя Илья. Живут в грязи, и едят грязь. Пол скользкий и в пятнах весь, а они на нем босиком Впрочем, и я на нем только в тапках да таз под задом. Штаны да тапки вот и вся разница в нас с тобою, друже сороколапое! По паспорту ты дрянь бесштанная, а я одетая, за что плачу подоходный налог и в профсоюз от оклада».
Комната, кухня, балкон, передняя все наводило на него тоску, и рука уже тянулась за папиросой, но Илья отдернул ее: все же такой отравы он не позволит! Лучше стакан водки, чем закурить. Но водки ему отчего-то не хотелось. Достав Варину праздничную заначку из их шкафчика в общей кухне, он повертел в руке поллитровку, посмотрел сквозь нее на свет, открыл, отхлебнул чуть-чуть и вернул обратно, спрятав за кулек с пшенкой. Вернулся в ванную, помыл руки сто первый раз, и снова уселся на тазу, разглядывая похожие на карту пятна облупившейся краски.
Книга, нужна хорошая книга, вот что!
С этой идеей он резко встал, щелкнул коленями и потрусил в комнату. По дороге запнулся о часового-Каляма, выдавшего обиженный мявк, и выбрал наугад с полки, оставшейся, видимо, от его предшественника пожелтевший томик с разоренной обложкой «Гектор, моя собака» Эгертона Йонга129:
«Предлагая свое жизнеописание, Гектор покорно просит только об одном. Пусть тот, кто удостоит прочесть его правдивую повесть, постарается быть терпеливее и ласковее с своей собакой и пусть относится внимательнее к ее природе и свойствам».
Пусть! Пусть все будут ласковы к собакам, ибо ведомо лишь богам, как им достается за близость и преданность человеку. Илья согласно кивнул, но читать не стал и потянулся за другой, оказавшейся «Богемой» Анри Мюрже130:
Пусть! Пусть все будут ласковы к собакам, ибо ведомо лишь богам, как им достается за близость и преданность человеку. Илья согласно кивнул, но читать не стал и потянулся за другой, оказавшейся «Богемой» Анри Мюрже130:
«Однажды утром (это было 8 апреля) Александр Шонар, посвятивший себя двум свободным искусствам живописи и музыке, был внезапно разбужен боем курантов, мелодию которых исполнял соседский петух, заменявший ему часы».
И он, и он, живший век назад, писал про дурное утро! Изменилось что-нибудь в человеческой природе за эти годы? Нет! Сам он, Илья Гринев явное тому подтверждение.
Обе книжки его не заинтересовали. Кажется, все, что могли сказать ему литераторы, он сам мог прекрасно рассказать им про утро, про собаку и вообще.
При таких раскладах, самому чего-нибудь нацарапать? спросил он у Каляма. Кот согласно зажмурился.
Размяв деловито пальцы, Илья выудил в камоде тетрадь, вполовину свободную от Варенькиных рецептов, чертежный отточенный карандаш, снял с полки и устроил на коленях иллюстрированный том «Парусных судов» широкий как детский стол, и принялся выводить с первой проскочившей в голове строчки:
«Кто-то скажет, мол, чудеса не случаются, ну а я скажу».
Барон Клювин
«Кто-то скажет, мол, чудеса не случаются, ну а я скажу
Однажды в ничем не примечательный вечер в крашенную зеленым, войлоком обитую дверь комнаты в Рюмином переулке постучался горбатый почтальон, и, убедившись, что живет за ней действительно некто Клювин, выпростал из котомки сложенный вдвое лист, оказавшийся небывалой по длине телеграммой.
Домочадцы удивленно переглянулись. Теща Клювина, бывшая артистка Зернова, сочинила возглас и, схватив ладонями щеки (немалые и немало на веку повидавшие), огорошила зятя, читавшего в газетной бумаге:
Ах! Точно Митенька нам из Житомира написал!
С чего вы взяли, мамаша? сухо ответил Клювин и, дважды перечитав, не сразу обратился жене. Ошибка какая-то, Александра
Супругу он всегда называл официально, хотя было в ней метр с наперстком росту и сама, подвижная как ртуть пышка, она вечно называла его Кирюхой. Не знаем, было ли известно работнице общепита что-либо о Наполеоне Бонапарте, но хорошо подкованный физиономист мог найти немалое сходство в этих, столь далеких в историческом плане людях. Разница пола, воспитания и эпохи, впрочем, сделали свое дело, оттого, видно, владения клювинской правоверной ограничивались комнатой в коммуналке.