Так и приходится признавать парадигму «авось, так оно и есть».
Лучше, конечно, не думать: тогда о заблуждении можно будет не беспокоиться. Или тянуть по старой колее: поел, попил сбросился; поспал встал, поговорил помолчал; поскучал повеселился.
Рай на земле тогда обретешь, когда жить будешь как в горней сказке», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Вот загнул, философ, подумал Михаил.
Очередная ломка светло-желтого листа.
«Что бы одному не простили, то в случае другого тому стали бы рукоплескать до онемения пальцев», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Артисты, они же все клоуны. Каждый электрик это знает», прокомментировал всеведущий Михаил.
«Ничтожества чаще совершают великие дела, а великие больше ничтожного», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Например, электромонтеры: без нас вы никуда! Помрете ведь от голодовки-то, если отключится свет. Потому что ни плиту вашу, ни телефоны, ни холодильники, ни больницы, ни нефть Да ничего вы не можете без нас, без простых работяг-монтеров!», возопила профессиональная гордость Михаила.
«Человек слишком самонадеян, много у него самомнения», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Это уж точно не ко мне, братишь», прокомментировал Михаил, к тому времени досконально себя познавший.
Глава 24
«Таков уж он, наш русский человек: или последний распутник, или благообразнейший путник на дороге жизни. Не бывает ему постоянства, душа его неспокойна, буйна. Не уместиться русской душе в какие-то рамки, ни Востока, ни Запада», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Может, оно и так. Правда, про распутника они перегнули. Нормальный мужик я, или евнух какой-то? Так что почти правильно», прокомментировал Михаил, опытный в познании не только себя.
«Почему человек что-то делает? Делать ему нечего, вот он и делает что-то, читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Не знаю, что и сказать» подумал Михаил.
«Не путайте искусство с искусственностью», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Ах ты голова, моя головушка», почти запел от перегрузки Михаил.
«Воспоминания на вкус все-таки слаще, чем просто смотрение глазами», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Да, и пора бы уже просыпаться. Днем работаешь, а тут еще ночью напрягают!, подумал уставший Михаил.
«Если человеку не хватает энергии, то он скорее всего чрезмерно поглощен собой любимым», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Да, энергии мне сейчас и не хватает. Дайте уже поспать, хулиганы!», взмолился Михаил.
«Красоту не любят, ею любуются Женская любовь всегда инстинктивна, животна; лишь мужчины способны на духовную любовь», читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.
«Не знаю, ничего не знаю, подумал, потрясая головой, Михаил.
Глава 25
Он бежал по городу. Небо острыми каплями царапало ему лицо.
Поднимались и опускались синие кроссовки в красных полосках. Газетные листы, сложенные восьмикратно, добавляли мягкости обуви, не предназначенной для спортивной пробежки.
Километровый забег недостаточно раскрывал легкие. Альвеолы покрылись вязкой, почти резиновой слизью.
В затылке нарастала тяжесть: как будто под ним находилась не серая, пульсирующая розовым, мякоть, а камень. Или пемза, рассыпанная колкими крошками, что протирали черепной свод, повышая своими терниями и без того высокую температуру головы.
А температура всё продолжала расти. Сначала она росла по щадящей экспоненте. Потом стала возрастать ступенчатыми вспышками боли, глухо пропадавшими где-то в стороне.
Мало кислорода на вдохе, много ядовитых испарений на выдохе. Сердце разбухает аритмическим поясом судорог.
Джинсы превратились в полотно: тяжелое от пота, грязи и кислой воды.
Дождь всё не прекращался.
Прохожие, из которых женщины за пятьдесят составляли большинство, грузные, в красных, синих, желтых и розовых синтетических куртках, проходили отупелыми обрубками.
Кто-то в круглых очках, с дождевыми грушами на них. Кто-то с зонтом неестественно ярких цветов.
Холодный ветер ничего хорошего не предвещал вспотевшему телу: уже начал он запускать свои морозящие пальцы под одежду.
Покрасневшие ладони. В кармане можно найти тепло, но тогда бы не стало дыхания, тогда бы не стало его.
Смазанные очертания магазинов одежды, шиномонтажных мастерских, охранных будок
Глава 26
Они его схватили. Михаил вырывался, стонал от боли в запястьях и лодыжках. Дерганье тонкими руками, пытающимися схватить горячий кусок металла для кисти, ни к чему хорошему не привели. Удар в челюсть быстро отключили его от мира
Вокруг тени. Тени, которые не тени вовсе. Его волокут по асфальту.
Задравшиеся на голенях джинсы черно-красные от крови. Боли уже не было. Уже, и только пока не было. Она придет, да только не сейчас.
А теперь ему лежать на операционном столе, где ему установят «Установят что?», спросил себя Михаил. «А, чорт, точно, эту дугу на голову и квадрат вместо сердца. Надо выбираться. Но как это сделать? Нет, Миш, тянуть тут не надо. Всё, сваливай давай от этих сумасшедших!».
Начал крутить головой по сторонам. Параболическое зеркало на миг ослепило глаза. В глазах все побелело. Снег неохотно сходил черными подтёками с периферии.