Мне тоже. Ниро даже не удосужился упомянуть, что Квегмайры тройняшки. Затем он посмотрел на часы. Так, пора на концерт. Все идите за мной в зал, если только у вас нет желания купить мне кулек карамелей.
Бодлеровские сироты надеялись, что им никогда не придется покупать какие бы то ни было подарки своему завучу, а уж тем более карамели, которые они и сами любили и не ели давным-давно. Поэтому они пошли за Ниро через лужайку в большой зал. Квегмайры последовали их примеру и по дороге, задрав голову, разглядывали похожие на надгробия здания, которые при лунном свете выглядели еще более зловещими.
Сегодня, объявил Ниро, я буду играть скрипичную сонату моего сочинения. Она продолжается не больше получаса, но я сыграю ее двенадцать раз подряд.
Прекрасно, одобрил учитель Чингиз. Осмелюсь признаться, завуч Ниро, я большой поклонник вашей музыки. Ваши концерты одна из главных причин, почему мне захотелось работать в Пруфрокской подготовительной.
Что ж, очень приятно это слышать, проговорил Ниро. Не много найдется людей, которые ценят мой талант.
Я вас понимаю, подхватил учитель Чингиз. Вот я, например, лучший учитель гимнастики в мире, и тем не менее в мою честь не устроили ни одного парада.
Безобразие. Ниро покачал головой.
Бодлеры и Квегмайры, шедшие позади взрослых, переглянулись: все эти хвастливые речи вызывали у них отвращение, но они не смели и словом обменяться, пока не добрались до зала и не сели как можно дальше от Кармелиты Спатс и ее противных друзей.
Имеется одно, и только одно преимущество у тех, кто, не умея играть на скрипке, упорно продолжает это делать. Оно состоит в том, что они зачастую играют очень громко и не слышат, как переговариваются слушатели. Конечно, весьма невежливо разговаривать во время концерта, но если игра бездарная, исполнитель никуда не годится, а концерт длится шесть часов, невежливость простительна. Так было и в тот вечер, когда завуч Ниро вышел на сцену и после короткой вступительной хвастливой речи заиграл свою сонату.
Когда слушаешь классическое музыкальное произведение, бывает забавно разгадывать, что вдохновляло композитора написать то или иное сочинение. Иногда композитор вдохновляется природой, и тогда в своей симфонии он подражает трелям птиц и шелесту деревьев. В других случаях композитора вдохновляет город, и тогда сочинение подражает звукам городского транспорта и людским шагам и голосам. Сочиняя же свою сонату, Ниро, очевидно, вспоминал, как при нем кто-то мучил кошку: музыка была громкой и визгливой, что позволяло разговаривать во время ее исполнения. Пока Ниро пиликал на скрипке, ученики Пруфрокской подготовительной школы начали переговариваться между собой. Бодлеры заметили даже, что мистер Ремора и миссис Басс, которым полагалось следить, кто из учеников должен купить для Ниро кулек карамелей, хихикают в заднем ряду и делят банан на двоих. Только учитель Чингиз, сидевший в середине переднего ряда, казалось, внимательно слушал.
От нашего нового учителя гимнастики мурашки по коже бегают, заметила Айседора.
Уж это точно, согласился Дункан. Наверное, из-за его вороватого взгляда.
Вороватый взгляд у него потому, Вайолет и сама бросила вокруг вороватый взгляд, желая удостовериться, что учитель Чингиз не слышит, потому, что на самом деле он не учитель Чингиз. И он вообще не учитель гимнастики. Он замаскированный Граф Олаф.
Я знал, что ты его узнала, обрадовался Клаус.
Граф Олаф?! воскликнул Дункан. Какой ужас! Как он напал на ваш след?
Стьюк, мрачно заявила Солнышко.
От нашего нового учителя гимнастики мурашки по коже бегают, заметила Айседора.
Уж это точно, согласился Дункан. Наверное, из-за его вороватого взгляда.
Вороватый взгляд у него потому, Вайолет и сама бросила вокруг вороватый взгляд, желая удостовериться, что учитель Чингиз не слышит, потому, что на самом деле он не учитель Чингиз. И он вообще не учитель гимнастики. Он замаскированный Граф Олаф.
Я знал, что ты его узнала, обрадовался Клаус.
Граф Олаф?! воскликнул Дункан. Какой ужас! Как он напал на ваш след?
Стьюк, мрачно заявила Солнышко.
Сестра хочет сказать что-то вроде: «Он нас везде находит», разъяснила Вайолет. Она права. Но не важно, как он нас разыскал. Главное он здесь, и несомненно у него уже готов новый план, как украсть наше наследство.
А почему ты сделала вид, что не узнала его? спросил Клаус.
Да, подтвердила Айседора. Если бы ты сказала завучу Ниро, что Чингиз на самом деле Граф Олаф, Ниро прогнал бы этого кексолиза, извини за грубое слово.
Вайолет покачала головой в знак того, что не согласна с Айседорой, но ничего не имеет против слова «кексолиз».
Нет, Олаф слишком хитер, возразила она. Я знала: если я попытаюсь сообщить Ниро, что он не учитель гимнастики, он все равно сумеет выкрутиться, как в случае с Тетей Жозефиной, и с Дядей Монти, и с остальными.
Верное рассуждение, согласился Клаус. Плюс если Олаф подумает, что одурачил нас, больше останется времени, чтобы раскусить его замыслы.
Лерт! дополнила Солнышко.
Сестра имеет в виду, что мы за это время успеем осмотреться нет ли тут его помощников, перевела Вайолет. Очень правильная мысль, Солнышко. Я об этом не подумала.