Рожок на тридцать патронов. Шестьсот выстрелов в минуту. Эта байда на конце ствола заглушить звук. Так что есть смысл нам первыми открывать огонь, сразу по-тихому валя́ офицера, или кто там начнёт командовать. А вот в тесных помещениях вам даже с кавалерийскими карабинами не разгуляться.
На такую оказию нам ещё в Кронштадте револьверы выделили.
Главное, никого из «белых», в смысле из экипажа, не зацепить. Вони американской будет, до посольств и атташе, мама не горюй.
Ты так говоришь, будто вы сами не из Америки, интерес усача был с хитринкой, они ж вам почитай «свои»?
Ф-ф-ф! Америкосы? Свои? Скажи ещё товарищи. Тамбовский волк им товарищ.
Ох, и странный вы народ. Вроде по-нашенски гутарите, а всё слова на немецкий лад коверкаете. И «товарищ» у вас будто уставное обращение, мичман прищурился. Часом, не социалисты?
Волков скрежетнул зубами.
«Вот блин, предупреждал же. Кто-то, видно, обратился товарищ лейтенант. Я по привычке и не заметил. А эти услышали».
Не социалисты мы. У нас свой устав. Сам же заметил на немецкий лад. Товарищ это камрад, для примера.
В бухту входили, ориентируясь по мысу справа, название которого говорило само за себя Лысая Голова бурая, прибитая снегом возвышенность горбом на полкилометра.
Остался за кормой шум океанского прибоя, высокие сопки не пускали свежий ветер, и в бухте густел туман, глотая звуки. Только чайки скрипели своими птичьими глотками, да мерно стучали на низких оборотах машины.
Бухта Провидения имеет несколько удобных якорных стоянок и гаваней, но «американец», не зная глубин, не стал заходить далеко, бросив якорь всего лишь в семи километрах от входа, близ косы Пловер.
По крайней мере, на радаре беспилотника неучтённая жирная блямба (как предположили судно) светилась именно там. Сомнений в показаниях техники вроде бы не было, тем не менее, при видимости в полтора километра, «Воронеж», хоть и намеренно двигался к цели, но осторожно.
Примерно на такой же дистанции держались и от береговой линии, опираясь на неё, как на ориентир чернеющие сопки, достигающие в высоту до 800 метров, возвышались над серой дымкой.
Сначала показались мачты.
Вон он!
Матросы и морпехи уже давно рассредоточились, прикрывшись за кусками парусины, выставив оружие наизготовку.
Волков на пальцах показал капитану, дескать, правь, как условились.
Пароход чуть отвернул, с расчётом сблизиться на параллелях.
«Американец» стоял кормой. Тысяч на шесть водоизмещения, если не больше. Слегка коптил единственной трубой.
Заметили ли их раньше по дыму (чёртов дым!), но когда в серой пелене окончательно прорисовался весь корпус угольщика, а соответственно и они предстали на вид, япошки забегали, засуетились.
Колёсиком бинокля резкость ага! Офицер как чёртик, палка-меч болтается, пасть открыл приказы раздаёт и засновали матросики-коротыши, тоже с палками-винтовками, разбежались вдоль борта.
Басурмане, сопело рядом ожидание мичмана, бдят, сукины дети.
Чуть погодя японцев насчитали примерно восемь-десять. Не точно, потому что в двух определили (по росту) похожи на европейцев. Из экипажа? А ещё янки-матросы постоянно появлялись, высовываясь, любопытно поглядывая, и снова убираясь, создавая неудобный хаос.
Но главное подозрительные японцы были начеку.
«С таким раскладом глушак бесполезен. Бить массово, давя огнём», спокойно констатировал Волков. Отложил бинокль, берясь за оружие, передёргивая затвор:
Пусть твои возьмут на прицел тех, кто по краю, чтоб американцев не зацепить. Повылезали, придурки, точно пулю схлопочут. Стрелять только в тех, кто с оружием.
Добро.
Команда ушла по цепочке. Лейтенант забормотал в гарнитуру, распределяя цели.
А японцы стали подавать флажные сигналы.
Внимание! Осталось триста метров.
«Американец» влажными обводами на правом крамболе. Сближаясь, шли не прямо на него, а проходя чуть в стороне, открывая его боковую проекцию грязный или обшарпанный борт. Тем временем на шкафуте появился тип с короткой рыжеватой шкиперской бородкой, принял у матроса рупор, захрипев нечто нечленораздельное. Естественно, по-английски.
А на палубе «Воронежа» кое-кто из команды изображает полное миролюбие. Капитан с мостика беспечно машет рукой. Однако все внимательны и готовы при первых же выстрелах укрыться.
Двести метров, выдал дистанцию лейтенант.
Заподозрили нехристи, напрягся шёпотом мичман, сам не замечая, что дёргает себя за ус. Надо бить, иначе полягут не достанем. Сигнал выбросили: «Требую остановиться».
Волков и сам уже почувствовал, а главное видел сейчас! Лишь дожидался, когда суда станут друг против друга бортами. Но не дотянули гортанный крик команды японского офицера совпал с тихим в гарнитуру:
Огонь!
«Калаш» глухо запыхтел из глушителя, громче залязгав затвором, а рядом бахал карабин мичмана. Затрещали выстрелами остальные. Порхнули со скрипучими воплями чайки. Послышались первые крики раненых.
Неожиданно вжикнуло мимо что-то летело в ответ.
«Охренеть!»
Хорошо, что после команды офицера японцы не кинулись в укрытия, а просто выставили винтовки, беря пришлое судно на прицел и ростовые фигуры-мишени задёргались под свинцовым огнём, сминаясь, падая