Джинни оставила в спальне чемодан и рюкзак, вернулась в гостиную и села на диван удобный, вопреки неказистому виду. Откинув голову на спинку, Джинни задумалась о пути, проделанном за последние 28 часов. Ощущение было такое, будто она побывала на другой планете и вернулась на Землю. От размышлений отвлек звонок сотового телефона. Кто бы это мог быть? Офис SOS/HR закрыт, а кому еще она могла понадобиться в десять вечера? Она выудила телефон из кармана куртки. Джинни включила его еще на таможне, хотя никому не собиралась звонить.
Вернулась? Или все еще в дороге? спросил радостный голос. Это звонила из Лос-Анджелеса ее сестра Ребекка.
Только вошла, с улыбкой ответила Джинни. Они регулярно обменивались SMS, но не разговаривали уже несколько месяцев. Она забыла, что предупредила сестру, когда вернется.
Представляю, как ты устала, сочувственно сказала Бекки. Она исполняла в семье роль кормилицы; Джинни всю жизнь полагалась на старшую сестру, хотя они уже три года не виделись. Беседуя вот так при возможности, обмениваясь мейлами и SMS, они сохраняли близость. Бекки недавно исполнилось сорок, она была старше Джинни на четыре года. Бекки жила с мужем и тремя детьми в Пасадене; отец, медленно, но неуклонно запутывавшийся в паутине Альцгеймера, уже два года жил с ней. Жить один он больше не мог, но дочери не хотели отдавать его в дом престарелых. Их матери не было в живых уже десять лет. 72-летний отец, по словам Бекки, заболев, стал выглядеть на десяток лет старше. Он работал в банке, после смерти жены ушел на пенсию и утратил волю к жизни.
Да, я устала, призналась Джинни. Ненавижу возвращаться в это время года. Думала, вернусь раньше и еще до Рождества опять сорвусь, но моя смена задержалась. Она закрыла глаза, слушая голос сестры и борясь со сном. Надеюсь, скоро меня опять отправят куда подальше. Пока что ничего не слыхать. Джинни радовала мысль, что она не задержится в Нью-Йорке. Ее угнетала не квартира, а безделье в промежутке между командировками; в Нью-Йорке она никому не была нужна. Здесь ей ничего не хотелось делать, кроме одного опять удрать.
А ты расслабься! Ты вернулась домой. Почему бы тебе не побывать у нас, пока тебя опять не отправят за моря-океаны? Бекки уже предлагала сестре провести с ними праздники, Джинни отказалась, но она не унималась.
Ну, знаешь невнятно пробормотала Джинни, стягивая с головы резинку; длинные светлые волосы рассыпались по спине. Она была очень хороша собой, но не отдавала себе в этом отчета и не уделяла внимания этой стороне жизни. Когда-то все было по-другому, но три года назад те далекие времена перестали для нее существовать.
Ну, знаешь невнятно пробормотала Джинни, стягивая с головы резинку; длинные светлые волосы рассыпались по спине. Она была очень хороша собой, но не отдавала себе в этом отчета и не уделяла внимания этой стороне жизни. Когда-то все было по-другому, но три года назад те далекие времена перестали для нее существовать.
Ты бы приехала, пока папа хоть что-то соображает, сказала Бекки. Джинни не была свидетельницей медленного, но неуклонного распада личности отца и не знала, насколько плохи стали его дела за последние месяцы. На днях он заблудился в двух кварталах от дома, его привели домой соседи. Не мог вспомнить, где живет Дети стараются за ним приглядывать, но им мало доверия, а нам самим за ним не уследить.
Бекки ушла с работы после рождения второго ребенка. У нее была многообещающая карьера в PR, но она отказалась от нее, чтобы растить детей. Джинни не была уверена, что это был правильный шаг, но Бекки, похоже, ни о чем не сожалела. Ее сын и две дочери уже достигли подросткового возраста и доставляли даже больше хлопот, чем раньше, хотя Алан отлично ей помогал. А тут еще отец Муж Алан, инженер-электронщик, обеспечивал Бекки и детей всем необходимым и даже более того.
Может, нанять для папы медсестру? Тебе стало бы легче, озабоченно предложила Джинни.
Он заартачится. Он все еще хочет независимости. А я уже гулять с собакой его не отпускаю он дважды ее терял. Можно ждать только ухудшения, лекарства уже не помогают так, как раньше.
Врачи предупреждали, что лекарства только временно замедлят процесс, а потом помочь делу будет уже нечем. Джинни старалась об этом не думать, и вдалеке это получалось гораздо лучше. Бекки жила с реальностью день за днем, и Джинни чувствовала себя виноватой, отчего еще больше сочувствовала сестре, когда та звонила. Вернуться в Лос-Анджелес она не могла: это было бы смерти подобно. Уехав, она больше ни разу там не появлялась, и Бекки проявляла поразительное понимание, несмотря на необходимость одной заниматься отцом. Сейчас Бекки хотела от сестры одного: чтобы она побывала дома, пока не поздно. Она пыталась дать Джинни понять это, не усугубляя у нее чувство вины и не пугая. Но прогноз отцовского состояния был неутешительным, Бекки, что ни день, наблюдала в его состоянии зловещие перемены, особенно в последний год.
На днях прилечу, серьезно пообещала Джинни, хотя обе знали, что этого не случится, помешает очередное задание. Ты-то как? спросила она сестру. Она слышала голоса детей. У Бекки за целый день не было ни одной минутки для себя.