Пусть сам решает, философски молвила Энн Оуэн, директриса. Наш главный принцип добровольность. Не захочет у нас полно других, мечтающих к нам попасть.
Джинни оставалось надеяться, что Блу проявит покладистость и благоразумие и откажется от уличной жизни. Этот вариант никуда от него не денется, тем более что, по уверениям его тетки, Блу питал отвращение к правилам и к дисциплине. Он слишком долго пользовался независимостью, хотя то же самое можно было сказать о большей части обитателей «Хьюстон-стрит» так называлось заведение. Познакомившись с ним, Джинни рассказала о нем Блу. Тот насупился.
Не хочу там жить, проворчал он, надувшись.
А что, в аппаратной тебе лучше? Здесь тебя накормят, уложат спать. Здесь другие ребята твоего возраста и старше, скучно не будет. Заболеешь вылечат. Не глупи, Блу, не рискуй, жить на улице опасно. Сам знаешь, там жизнь хуже некуда.
На улице я делаю, что хочу, уперся он.
Ага, хочешь мерзнешь, хочешь голодаешь, хочешь получаешь палкой по голове и отдаешь хулиганам все, что у тебя есть. Выбор что надо, и не говори! Она не хуже Блу знала, что его ждет на улице. Я вернусь в конце апреля, и ты сможешь переехать сюда, если захочешь. А пока тебе надо как-то продержаться. Обоим это казалось огромным сроком, а Блу к тому же боялся, что Джинни вообще не вернется. Давай так: в воскресенье сходим туда вместе, тогда и решишь. Последнее слово за тобой, напомнила она ему.
Да, окончательный выбор был за Блу, заставить его никто не мог, да и не собирался. Удобством общежитие все равно уступало квартире, но, с другой стороны, он провел в ней мало времени, да и, по сравнению с аппаратной и с другими закутками, где он привык ютиться, общежитие должно было показаться дворцом. Другое дело, что Джинни тревожилась, долго ли Блу сможет мириться с дисциплиной. До сих пор он был вольной птицей, а воля затягивает
В субботу он брел в «Хьюстон-стрит» так неохотно, так медленно, словно надел свинцовые башмаки. Щербатые ступеньки главного корпуса он преодолел почти ползком. В этом корпусе было три отдельных помещения: одно для женщин и два для мужчин жильцов здесь величали по-взрослому. Блу озирался и помалкивал. Несколько человек помахали ему в знак приветствия, но он не обратил на них внимания. Пока Джинни беседовала с воспитателем Хулио Фернандесом, полным гостеприимства, тепла и желания поделиться информацией, Блу стоял с каменным лицом, а потом чуть не разревелся.
Ну, как, Блу, хочешь к нам? напрямик спросил его Хулио.
Не хочу! почти грубо отрезал Блу.
Смотри не прогадай! Пока что у нас есть для тебя койка, но она недолго простоит свободной. У нас всегда аншлаг.
Ну, как, Блу, хочешь к нам? напрямик спросил его Хулио.
Не хочу! почти грубо отрезал Блу.
Смотри не прогадай! Пока что у нас есть для тебя койка, но она недолго простоит свободной. У нас всегда аншлаг.
Рядом находилась станция подземки, на дорогу в школу у него уходило бы несколько минут. Пока Хулио и Джинни обсуждали подробности, Блу отошел в сторонку. Кто-то включил классическую фортепьянную музыку Джинни сочла это перебором. Вдруг Хулио умолк и уставился на что-то у нее за спиной. Она оглянулась и разинула от изумления рот. На пианино играл с выражением отрешенности на лице сам Блу! У них на глазах он перешел от классики к джазу. Он словно забыл обо всех вокруг, перенесшись в совершенно другой мир.
Да он талант! прошептал Хулио, тараща глаза. Блу ни разу не обмолвился, что умеет играть на фортепьяно, его тетка тоже. Он говорил о своей любви к музыке, а теперь его пальцы летали по клавишам, как у заправского профессионала. Некоторые приютские замерли, заслушавшись. Когда он закончил, раздались аплодисменты. Он опустил крышку старого инструмента и вернулся к Джинни и Хулио. По виду Блу можно было подумать, что не произошло ничего необычного, но все, кто его слушал, были другого мнения.
Когда я должен заехать? спросил он Джинни.
Ты ничего не должен, ответил за нее Хулио. Не хочешь не делаешь, у нас так. Здесь не тюрьма. Этот дом для таких ребят, как ты, которые хотят здесь находиться. Каждый приходит сюда по доброй воле. Мы не исполняем судебных постановлений.
В общей сложности здесь могли разместиться 440 человек, и чаще всего набиралось именно это количество.
Когда ты уедешь? с несчастным видом спросил Блу у Джинни.
Через десять дней. Наверное, тебе стоило бы перебраться сюда на следующей неделе, не дожидаясь моего отъезда, чтобы я еще несколько дней могла последить, как ты здесь приживаешься. Мы будем продолжать видеться. Она хотела его ободрить, но он выглядел совершенно безутешным.
Ладно, на неделе так на неделе, с отсутствующим видом проговорил он. Теперь он напялил маску безразличия.
Они поблагодарили Хулио, договорившись, что Блу будет ждать койка, и ушли. На улице Джинни уставилась на Блу, не скрывая удивления.
Ты не говорил, что ты пианист! Она еще не оправилась от сюрприза. Блу играл замечательно, у него обнаружился редкостный дар. Она недоумевала, как, где он умудрился так овладеть инструментом.
Какое там! Блу пожал плечами. Так, баловство.