Суров ты! Прям, как Добролюбов «умел рассудку страсти подчинять».
Нету никаких страстей, пробурчал я. А тебе в театре надо служить, будешь Луку играть. Помнишь? Горький, «На дне»?
Я-то помню «Человек это звучит гордо!»
Угу Кстати, это Сатина слова, шулер который.
Это Горького слова, Саня, а «пролетарский классик» врать умел талантлив был. Да и не он один. Все старые, я имею в виду авторы, очень любили жалеть проституток. Достоевский Соню Мармеладову жалел, Толстой Катюшу Маслову, Горький как бишь ее Настю, кажется. А чего их жалеть? Они что, рабыни? Или их к постели приковывали? Вон, Маринка взяла и убежала! И раз уж Сонька Мармеладова пошла на панель, стало быть, выбрала все для себя. А чего ж? Раз-два, ножки врозь и почасовая такса! Валяешься весь день, а когда клиент является расслабишься и удовольствие получаешь. Страдалицы нашлись Да и мы страдальцы разве? Нет! Ну, не всем судьба прямая и ровная достается, вот у нас извилистая. Ничего, выпрямим Ты уж точно. Я в тебя верю.
Спасибо, улыбнулся я и зевнул. Пошли спать.
Пожалуй проворчал Кириллыч. Ступай, укладывайся. Я обожду, а потом уж задую.
Давай
Я добрался до дивана, разделся и лег, накрывшись верблюжьим одеялом. Термобелье я не снимал, под утро могло выстудить, а пока печь раскочегаришь Это тебе не «буржуйка».
Кальсоны с рубашкой мне один алкаш продал стащил, видать, у торгашей, а мне за сотку отдал. Я ведь, как уже объяснял выше, честный, но без фанатизма.
Нет, хорошее термобелье. Из Южной Кореи. Да хоть из Северной, главное тепло. А потом тот же воришка мне пару ботинок «вердан» предложил. Для зимы, конечно, обувь не лучшая, зато крепкая. А я все прочное люблю.
И опять этот длинный унылый вздох. Все тоскую по утраченной памяти. Может, там и тосковать не о чем, может, я убийцей был «в прошлой жизни», а вот, поди ж ты
Все равно чувствуешь себя уродцем, неполноценным каким-то. Пытаешься спешно, наскоряк лепить новую индивидуальность, а получается убожество какое-то. Я старательно прививаю себе разные привычки, чтобы хоть как-то отличаться от ближних и дальних, выделиться, стать непохожим на остальных.
Вон, подсмотрел в мультике такой обычай у смешарика Лосяша давать собеседнику краткую характеристику и усвоил его. Так и говорю, как тот мультяшный герой, копирую персонаж, раз уж персоны нету
Было тихо, только часики тикали да на печке ворочался Кириллыч. Потом все стихло, и я заснул.
Разбудили меня какие-то невнятные звуки со двора. Я прислушался: вроде ходит кто-то
Осторожно выглянув в окно, я заметил, как мимо деревца с микроскопическими «райскими яблочками» на ветках промелькнула тень.
Та-ак
Я бесшумно оделся, натянул свои «верданы» и, ступая по половичку, прошел к печи.
Кириллыч! позвал я шепотом. Подъем!
М-м-м? отозвался старый.
Тихо! По-моему, у нас гости.
Ах ты, мать честна Щас я. Маринку буди!
Может, не стоит?
Сто-оит зевнул Удалов. Одного-двух мы прогоним, а ежели там целая гопа? Уходить придется.
Ну, ты наговоришь тут
Опыт, сын мой, опыт
Я послушался и тихонько прошел в спальню. Девушка спала, свернувшись калачиком и ладошки подсунув под щечку. Дитя дитем.
Мари-ина Вставай.
Глубоко вздохнув, Марина потянулась и пробормотала, не раскрывая глаз:
Сколько времени?
Три.
А чего так рано?
От удивления девушка открыла глаза.
Во дворе кто-то есть.
Ой!
Марина стала торопливо одеваться, а я поспешно отвернулся наша гостья спала в одних трусиках. А грудь у нее красивая
И точно своя, без имплантов.
Проскользив к вешалке, я не стал пуховик надевать, а сунул руку в карман, лишь теперь вспомнив о трофее. Вынув ПМ, я выщелкнул обойму. Боевые, однако. Ну, хоть что-то.
И именно в этот момент наружную дверь вынесло чье-то сильное плечо. Замочек там был фигня.
Марина стала торопливо одеваться, а я поспешно отвернулся наша гостья спала в одних трусиках. А грудь у нее красивая
И точно своя, без имплантов.
Проскользив к вешалке, я не стал пуховик надевать, а сунул руку в карман, лишь теперь вспомнив о трофее. Вынув ПМ, я выщелкнул обойму. Боевые, однако. Ну, хоть что-то.
И именно в этот момент наружную дверь вынесло чье-то сильное плечо. Замочек там был фигня.
Я мягко отступил на пару шагов, держа пистолет дулом кверху.
Загрюкали шаги, и дверь из сеней распахнулась, в комнату полезли какие-то усатые морды, в форме и с оружием.
А я не придумал ничего лучшего, чем направить на них пистолет и крикнуть:
Стоять! Бросить оружие!
В ответ вспыхнул свет мощных фонариков, и на меня глянули дула трех «калашей». Огромный человек в куртке ухмыльнулся и сказал:
Правильно, бросай! Чего прижухли? На выход!
Глава 2
Переход
Так и не стрельнув ни разу я разоружился, и в меня сразу вцепились, не дав даже «пухляк» накинуть.
Нападавшие сразу помяли мой организм. Кое-как прикрываясь и блокируя удары, я перешел в атаку, но тут же нарвался на крепкий ботинок, едва не пробивший мне печенку.
Сон еще не выветрился у меня из головы, поэтому мозги работали туго. Съездив кому-то из служивых в челюсть, я добился того, что мне надавали сдачи, а после скрутили не рыпайся, мол.
На выход! скомандовал огромный.
Не особо церемонясь, нас, всех троих, вытолкали во двор. По конвоиру на каждого. Марина пискнула: «Пусти!», но ее встряхнули, и протесты смолкли. Сопротивление бесполезно.