Словесный.
И ноги, ноги
Прежде чем «галантный кавалер» сообразит, что ответить. Влететь домой, захлопнуть дверь и не открывать. Все! Она занята! Медитирует над рулоном туалетной бумаги, постигая дао, сяо и мяо
«Неужели нельзя от него избавиться?»
«Ага, наивный внутренний голос. Можно, но только бо-ольшим скандалом. А потом тетя Параша начнет выживать меня из дома, и ей это, скорее всего, удастся. Потому как я одна, а их двое. И даже если Петюня перейдет в атаку, отбиться мне не удастся. Этакий бизон! А если я его покалечу, попаду за решетку. Его мамаша меня со свету сживет!»
«Кошмар какой!»
«Кто бы сомневался»
«А у нас за женщину обычно заступается отец или брат»
«А если их нет?»
«Муж»
«И его нет»
«Тогда не знаю»
И тут Матильда поняла СТРАШНУЮ ИСТИНУ!
Она стоит в прихожей своей же квартиры, как дура, держит пакет с газетами и на полном серьезе ведет беседу со своим внутренним голосом.
Причем идиотскую.
«Почему?»
«Потому что сами с собой беседуют только психи. А я сошла с ума. Какая досада!»
«Но ты же не сама с собой беседуешь?»
«А с кем? С шизофренией?»
«Я не ши фря»
«Правда? А кто ты?»
«Мария-Элена»
«Моя шизофрения по имени Мария. Красота!»
«Я не это! Я Домбрийская!»
«Замечательно. А я Домашкина. Будем знакомы. Минутку Домбрийская?»
«Д-да»
«Та вареная сопля, которая даже рявкнуть не может?»
«Я попросила бы!» обиделся внутренний голос. Или та самая Домра?
«Домбрийская!»
Твою дивизию! ругнулась Мотя, как обычно бабушка. Так, погоди
Она решительно сунула газеты на тумбочку, прошла на кухню, налила себе стакан ледяной воды и медленно выпила. Мелкими глоточками.
Потом села за стол и сжала виски руками. В голове было пусто, словно ветром все мысли выдуло.
«Эй ты еще там?»
«Д-да»
«Давай думать вместе?»
«Давай»
«Как тебя зовут?»
«Мария-Элена Домбрийская. Герцогесса Домбрийская».
«А я Матильда Домашкина. Только Мотей не называй, ненавижу».
«Госпожа Матильда?»
«Пока это выговоришь, завтра настанет. Давай короче Тильда».
«А меня мама Маленой называла. Малечкой»
«Забавно. Меня тоже так называть можно, только ладно. Замнем пока».
Просто Малечкой обычно звали Матильду Кшесинскую. А бабуля, будучи ярой коммунисткой, ничего, что связано с Романовыми, на дух не переносила.
«Непонятно»
«Ты не одинока в своем непонимании. У меня вот тоже голова кругом. Ладно, Малена. Можно так тебя называть?»
«Можно»
«У нас есть два варианта. Первый я сошла с ума от одиночества».
«Тогда и я сошла с ума?»
«Не хотелось бы?»
«Нет. Безумцев у нас убивают».
«За что?»
«Считается, что их духом овладел Восьмилапый и в любой момент может поглядеть на мир через их глаза. А кому ж охота оказаться рядом с Разрывающим дорогу?»
«Это кто такой?»
«Ты не знаешь, кто такой Восьмилапый? Паук, Кровопийца, Путающий нити»
Матильда подумала пару минут.
«Нет. У нас такого нет. Но я правильно понимаю, что это из вашей веры?»
«Да А во что вы верите?»
«Кто во что горазд. Официальная религия христианство, но там столько всяких ответвлений А вы во что верите?»
«В Брата и Сестру. Детей Творца, которых он послал в Ромею, чтобы учить и наставлять нас в тяжелые дни, утешать в горестях и помогать нести нашу ношу».
«Непонятно, но ясно». Матильда решила сейчас не вдаваться в теологические вопросы. Ей стало чуть легче.
Бабушка настаивала, чтобы Мотя ознакомилась с Библией, Кораном, книгой Велеса, Аюрведой и даже Авестой. Врага коммунизма надо знать в лицо и точка.
Мотя честно прочитала, половину не запомнила, а вторую просто не поняла и забросила книги под шкаф.
Но в прочитанном точно не было ничего про брата и сестру. У нас вообще большинство религий патриархальные. Вот где разгуляться-то феминисткам! А придумать такое Мотя просто не могла бы. У нее фантазии не хватит. И тема не ее
«Это что значит?»
«Ты слышишь мои мысли?» спохватилась Мотя.
«Это что значит?»
«Ты слышишь мои мысли?» спохватилась Мотя.
«Наверное не знаю».
Матильда потрясла головой.
«Ты хочешь сказать, что ты живой человек, и ты сейчас, в своей Ромее?»
«Аллодии. Это страна, а Ромея наш мир».
«Понятно. И ты сейчас сидишь»
«Я сплю».
И тут Матильду осенило.
«Погоди-ка! Так это тебя я во сне видела!»
«Н-наверное»
«С пирогом, бабником, каретой и клопами в трактире, и ты еще мямлила?»
Получилось не особенно понятно, но Мария-Элена словно бы хлопнула в ладоши.
«А это ты мне подсказывала, да?»
«Д-да я думала, что сплю!»
«А сейчас я сплю».
«Значит, когда у нас день у вас ночь, и наоборот. Удобно»
«Наверное»
«Интересно, а почему так получилось?»
Мария-Элена так явственно удивилась, что Мотя это почувствовала.
«П-почему?»
«Ну да. Вот ты жила, жила спокойно, а потом вдруг в твоей голове поселился голос, и ты не бьешься в истерике, не пугаешься»
«Колдовство?»
Вот теперь собеседница точно испугалась.
«А у вас есть колдуны?»
«Слуги Восьмилапого».
«Типа нашего черта понятно. А что они могут?»
«Н-не знаю. Нам об этом не рассказывали».
«То есть не факт, что колдовство есть. И даже если бы было у нас его точно нет».
«Вообще?»
«Да».
«Счастливые»
«Малена, а ты все видишь, что со мной происходит?»
«Да. Как будто твоими глазами смотрю».
Мотя вспомнила свои ощущения.
«Да я тоже. А как ты выглядишь?»
«Примерно как и ты. Только ты красивее»