Какое ему дело до Морвании?
— А может, он никогда и не хотел править, — неуверенно предположил юноша, — может, он хотел свободно жить своей собственной жизнью.
Эриксон строго посмотрел на Майкла Карла.
— Люди с королевской кровью, — медленно ответил он, — не бывают свободны. У них есть обязанности, они всегда солдаты действительной службы. Если бы этот наследный принц был верен своему долгу, он бы явился сюда и расчистил бы всю эту клоаку бездельников и мздоимцев, которые правят страной и живут за её счет. Он стал бы королем не только по имени, но и на самом деле. Это его долг, но я не сомневаюсь, что он от него уклонится.
— Но он не хочет править, — буквально взмолился Майкл Карл. — Он никогда не хотел приезжать в Морванию, его практически силой притащили сюда.
— Я же сказал, — повторил американец, — что он недостоин своего долга. Он эгоист, как и вся его семья.
Майкл Карл напряженно думал. Он эгоист? На самом ли деле его долг править этой страной? Станет ли он дезертиром, если уедет из Морвании по подложному паспорту и оставит страну генералу, графу и их приспешникам? Он никогда не смотрел на проблему с этой стороны.
Эриксон продолжал говорить.
— У него есть и ещё обязанности, у этого принца. Его двоюродный брат, законный правитель, умер в горах — и как?
— Черный Стефан, — сразу ответил Майкл Карл. Хоть в этом он был уверен. Но американец только покачал головой.
— Как вы думаете, зачем я потащился в горы? — спросил он и сам же ответил на свой вопрос: — Потому что услышал странные вещи об этом принце Ульрихе Карле. Не знаю, знакомы ли вы с законами Морвании, но вот что произошло. Если король внезапно умирает и наследник в течение семи дней не предъявляет своих претензий на трон, власть на год переходит к Совету Дворянства. К концу этого года наследник должен предъявить свои права на трон, иначе будет найден другой наследник.
— А почему Ульрих Карл не предъявил свои права?
— Ему… помешали.
— Каким образом?
— Помешали некоторые приближенные. Он охотился, когда был убит его дед, старый король. Новость дошла до принца, и он направился в Рейн, но по пути исчез, и власть перешла к Совету Дворянства.
— Но что случилось? — опросил Майкл Карл.
Американец ответил одним словом:
— Убийство!
— Черный Стефан… — опять начал юноша, он был в недоумении.
— Черный Стефан не имеет к этому никакого отношения, — почти свирепо прорычал американец. — На самом деле… — он не закончил фразу.
— Совет… — робко предположил Майкл Карл.
— Совет, — мрачно согласился американец. — Видите ли, — объяснил он спустя некоторое время, — я был знаком с Ульрихом Карлом.
Они ехали в молчании. Майкл Карл хмуро смотрел на ветровое стекло. Теперь почему-то ему не так легко было думать о том, как он оставит крест и ускользнет в Америку. Должно быть, Ульрих Карл был неплохим человеком; почему-то Майклу Карлу казалось, что друг его нового друга должен быть хорошим человеком. А когда Фрэнк Эриксон говорит об Ульрихе Карле, хочется пойти и застрелить генерала, графа и весь остальной Совет.
Дорога снова начала подниматься, равнины остались позади. Как и обещал Эриксон, плохие дороги кончились, и теперь машина быстро шла по гладкому бетону.
— Рейн за горой, — сообщил Эриксон в начале очередного подъема. — Вскоре мы остановимся для проверки паспортов, — добавил он немного погоди. — Не забудьте, вы тупой парень, которого я подобрал в горах.
Они остановились у белого дома на повороте дороги. При звуках мотора из дома вышел солдат в черной форме; к своему ужасу, Майкл Карл узнал мундир своей гвардии. А что, если этот солдат видел его портрет?
Он как можно глубже забился на сидение и был благодарен тому, что Эриксон отделяет его от инспектора.