Сергей слушал внимательно, и она благодарно улыбалась ему иногда, грустно вздыхая.
Неделю назад разбили витрину моей «Феи».
Какой феи? не понял Ясень.
Ах да, ты же не знаешь, наверное. Я накопила денег и открыла небольшой цветочный магазинчик. Здесь, в Реутове, у станции. Дело неожиданно пошло. Потом ещё один, в Томилине. Теперь подыскиваю помещение в Железке. Называются мои магазинчики «Фея цветов». И вот разбили витрину в Реутове.
Ну, это может быть случайностью, мягко заметил Сергей. Ему не хотелось, чтобы она решила, что её неприятности кажутся ему мелочью.
Конечно, я так и подумала поначалу, кивнула Ольга, но на следующий день краской из баллончика залили все стёкла в Томилине. Вряд ли это совпадение, ты так не считаешь?
Да, не похоже.
Вот и мне так кажется. Хотя милиция считает, что это мой параноидальный бред. Или конкуренты. Только ведь и это не всё. Значит так, началось всё в прошлый четверг, а в субботу я получила письмо
Она встала, с полки над плитой достала конверт и протянула его Сергею. Тот осторожно открыл его и вынул листок. На нём цветными весёленькими буквами разных размеров и очертаний, вырезанными из каких-то журналов, было набрано:
ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО. БЕРЕГИСЬ!!!
Ух ты, аж три восклицательных знака! восхитился Ясенев и, аккуратно сложив письмо, убрал его обратно в конверт. Какие эмоциональные недоброжелатели. Об этом ты в милиции говорила?
Нет. Без толку.
Так. Дальше что?
Дальше моей машине прокололи все четыре колеса, взломали ворота отцовского гаража и до смерти напугали продавщицу моего магазинчика здесь, в Реутове, позвонив по телефону и сказав, как она утверждает, загробным голосом: увольняйся, твоя хозяйка всё равно скоро сдохнет! И всё это за несколько дней.
Весело, покачал головой Сергей.
Куда уж веселее. А сегодня вот что, она махнула рукой в сторону входной двери.
Я всё стёр, Лёль, не волнуйся. И теперь ты не одна. Разберёмся. Я тебя в обиду не дам.
Серёж, он даже вздрогнул, так тепло и ласково это прозвучало, ну зачем тебе мои проблемы? Ты прости, я на тебя всё вывалила. Но мне теперь получше, и я как-нибудь сама в них разберусь. Ладно?
Неладно. Лёль, ты можешь думать обо мне всё, что хочешь, но бросить тебя одну вот сейчас я никак не могу. Ты же знаешь, я друзей в беде не бросаю.
Она знала. Она так хорошо это знала, слишком хорошо. Это-то и была основная причина, из-за которой она тогда, девять лет назад, подала на развод.
Москва и Подмосковье. 19871992 годы
Он действительно был идеальным другом. Из тех, кто считает, что дружба понятие круглосуточное. Сначала ей это нравилось и даже вызывало чувство, больше всего похожее на восторг. Но потом оказалось, что в семейной жизни эта его готовность мчаться на край света по первому зову друзей, или тех, кого он считал ими, очень мешает. А этих самых «друзей» у него было так много, что времени для неё, жены, просто не оставалось.
Сама она была убеждена, что друзей много быть не может, и пыталась внушить мужу, что и у него настоящих, близких, верных друзей двое Паша Рябинин и Олег Грушин, ну, может, ещё один их однокурсник, Влад Серафимов. Серёга не соглашался. Пашку, Олега и Влада он любил, но и другим отказать не мог. Стоило кому-то сказать сакраментальное «ты ж мне друг, мне больше не на кого рассчитывать», как он бросал всё на свете и нёсся выручать.
Много раз Ольга оставалась ночами одна. Случалось, что он, выйдя в магазин за хлебом, звонил ей через сутки откуда-нибудь из Могилёва и сообщал, что с ним всё в порядке, но вот Васе (Пете, Вите, Коле и далее по телефонной книжке) срочно понадобилась его помощь, и поэтому он вернётся через пару дней.
Лёлька, нежно шептал он, ну ты ж понимаешь? Ты меня в институте прикрой, ладушки? Зря я, что ли, на старосте группы женился?
Первое время она была не в силах устоять против его сумасшедшего обаяния и, смеясь, пугала:
Ох, Серёга, прохлопаешь ты молодую жену. Уведут меня, пока ты Васе (Пете, Вите, Коле и далее по телефонной книжке) помогаешь.
Потом стала злиться и, выслушав объяснения, молча клала трубку. Но хватило её ненадолго, и вскоре в их доме стали вспыхивать безобразные скандалы, один другого отвратительнее. А тут ещё родители её, вместо того чтобы помочь, поддержать, стали подливать масла в огонь.
Он наверняка алкоголик, шипела на кухне мама.
Ты же знаешь, что он не пьёт, пыталась защищать Сергея Ольга.
Ласковая тёща это знала, конечно. Но отступать не собиралась.
Тогда он точно по бабам шляется. Вот заразит тебя какой-нибудь дрянью, хорошо, если не СПИДом.
Не нужна ты ему, поэтому так себя и ведёт, соглашался с ней папа, вот посмотри на нас с Люсей. Мы друг без друга никуда.
А Ольга только хлюпала носом и глотала слёзы. Мужу своему она верила безоговорочно, но и терпеть его постоянные отлучки больше не могла. Когда она заявила Ясеню, что подаёт на развод, ожидая, чего уж греха таить, что он испугается, одумается и они станут жить совсем по-другому, он вдруг безропотно согласился.
Через месяц её родители уезжали в Америку, мамина школьная подруга, вышедшая замуж за американца, пригласила её к себе. Шёл девяносто первый год, и теперь можно было. Бледная Ольга, ставшая за тридцать дней, прошедших со дня расставания с Ясенем, ещё тоньше, провожала их в аэропорт. Обнимая её перед разлукой, мама громко, так что услышали окружающие, сказала: