Внизу показался Рим, и мы взяли курс на аэродром Пратика-ди-Маре.
Внимание! бросил нам Герлах. Держитесь крепче! Садимся в два приема!
«Верно, подумалось мне. А я уж и забыл о нашем поврежденном шасси!»
Самолет очень нежно прикоснулся к земле и, балансируя на правом переднем колесе, покатил по полосе. Наконец он остановился.
«Какой сегодня день? подумал я. Ах да! Воскресенье счастливый день!»
Гауптман Мельцер поприветствовал нас от имени генерала Штудента, искренне радуясь нашему успеху, и тут на летном поле я увидел три готовых к взлету Не-111. Началась обычная в таких случаях церемония, во время которой мне выпала честь представлять дуче экипаж нашего нового самолета. Время поджимало, и я, выражая свою благодарность гауптману Герлаху, только крепко пожал ему руку. Следовало поторопиться, ведь нам надо было достичь аэродрома Вены еще до наступления темноты.
Глава 10
В Вену вместе с дуче. Все будет хорошо. В гостинице «Империал». Звонок Гиммлера. Моя жена удивляется. Рыцарский крест Железного креста. Поздравления фюрера. Повышение. Республиканская фашистская партия[145]. Историческая ошибка Муссолини. Остановка в Мюнхене. Семья дуче. Последний визит Чиано. В главной ставке фюрера. Благодарность фюрера. Полуночный чай у Гитлера. Темы у камина. Перед первыми лицами вермахта. Мнение Геринга. Борман и Риббентроп. Назад в Италию. Минимальные потери. Приглашение к доктору Геббельсу. Частная жизнь министра пропаганды
Лететь в «Хейнкеле» было намного комфортнее, однако толком поговорить из-за шума моторов не удавалось. Дуче откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Я тоже задумался, ведь нам все же удалось выполнить поставленную задачу здоровый оптимизм и сильная воля помогли справиться со всевозможными хитростями неприятеля. Ясно было также и то, что солдатская удача явно улыбалась мне и во многом помогала. Особенно в тот день, когда все могло пойти совсем иначе и закончиться провалом операции!
Однако я был не готов предаваться размышлениям о стечении всех тех счастливых случайностей, которые способствовали успеху, хорошо осознавая, что особой благодарности заслуживали мои боевые товарищи, ведь они пошли за мной добровольно. Без их железной дисциплины и беззаветной доблести у меня ничего бы не получилось.
Следовало позаботиться о раненых. Слава богу, что нам удалось подобрать всех живыми. Хотелось надеяться, что они поправятся! Я вновь мысленно проиграл весь ход событий, развернувшихся в высокогорном отеле. Пропало четыре планера, и что с ними случилось, мне было неизвестно. Может быть, им удалось где-то приземлиться? Меня терзала неизвестность, ведь для войскового командира нет ничего хуже, чем доклад о пропаже без вести части своего подразделения. Во время обратного полета в Рим мы с Герлахом старались их отыскать, всматриваясь в каждую долину внизу, но никаких признаков планеров не обнаружили.
«Неужели за успех пришлось заплатить столь дорогой ценой?» спрашивал я себя.
Однако ответ на этот вопрос должны были дать мои начальники. Лично я считал, что сделал все, что от меня зависело.
Мы миновали Караванке[146], границу с Австрией, и очутились в зоне плохой погоды. Однако теперь можно было вновь вести радиопереговоры, которые были запрещены плоть до входа в воздушное пространство над территорией Германии, и радист попытался связаться с аэродромом. Но все его усилия оказались напрасными Асперн[147] молчал.
Из носовой кабины пилота тоже практически ничего не было видно тяжелые дождевые облака закрыли землю, и нам пришлось подняться на высоту около двух тысяч метров, чтобы не врезаться в какую-нибудь гору. Полет продолжался по компасу. Между тем дуче, казалось, задремал.
Связи по-прежнему нет! в очередной раз доложил радист.
Постепенно темнело, что ощущалось даже в столь густой облачности. Было уже девятнадцать часов тридцать минут, и вскоре нам предстояло оказаться у цели нашего полета, но связь с аэродромом установить все не удавалось! Постепенно мной начало овладевать беспокойство, ведь перспектива очутиться в какой-нибудь катавасии вместе со столь высоким гостем радовать не могла. К тому же начали подходить к концу запасы бензина, и пилот пробормотал что-то о вынужденной посадке.
«Этого еще только не хватало! подумал я.
Еще раз сверив курс, мы пришли к выводу, что находимся уже вблизи Вены. Между тем наступила ночь. Летчик до минимума сбросил скорость, а я улегся на полу застекленной кабины пилота и до боли в глазах начал всматриваться в темноту. Внезапно в просвете облаков замерцала какая-то водная поверхность. Это могло быть только озеро Нойзидлерзее!
«Теперь все в порядке!» подумал я, поскольку знал эти места как свои пять пальцев.
Мы осторожно пробились сквозь толщу облаков, и мое предположение подтвердилось внизу на расстоянии всего каких-то пятидесяти метров просматривались воды длинного озера. Я распорядился взять курс строго на север, учитывая, что на такой высоте самолет мог беспрепятственно долететь вплоть до Дуная. Затем по моей команде пилот развернул машину влево, и она полетела вверх по Дунаю прямиком на Вену. В Асперне мы сели уже в кромешной темноте.