Я и представить себе не мог, что воздушный поток будет настолько холодным, а общая температура за бортом окажется необычайно низкой. Придерживаемый за ноги начальником штаба, я протиснул свою столь легко одетую верхнюю часть туловища в отверстие как раз в тот момент, когда самолет находился над целью. Отель был под нами. Внизу проплывало изрезанное трещинами плато Кампо-Императоре, лежавшее на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря, на северо-восточном крае которого почти на две тысячи девятьсот метров возвышались крутые вершины горного массива Гран-Сассо. Виднелись бурые скалы, огромные крутые ущелья и пятна плотного зернистого снега.
Даже с такой высоты искомое здание казалось массивным. Я сделал первый снимок. Теперь мне предстояло, поворачивая правую рукоятку довольно тяжелой камеры, перемотать пленку для второго, и только тогда стало понятно, какими негнущимися за столь короткое время стали мои пальцы. Был сделан второй снимок, и тут я обратил внимание на зеленевшее позади отеля небольшое пятнышко, имевшее форму треугольника.
«Отличное место для высадки», сразу решил я.
Узкая тропинка, петлявшая по склону, навела меня на мысль о том, что здесь, скорее всего, организовывались занятия для начинающих лыжников, о которых рассказывал мой авторитетный товарищ в Риме. Быстро сделав третий снимок, я дернул ногой, подав, возможно слишком нетерпеливо, знак своему начальнику штаба о том, что меня пора втаскивать обратно.
Мы заботливо спрятали камеру с первыми снимками, и мне пришлось несколько минут хлопать в ладоши, чтобы отогреться. Наконец мои руки вновь обрели былую подвижность, и тут Радл со свойственной ему невозмутимостью пошутил:
Неужели на солнце так холодно?
Я промерз насквозь, но виду не подал, решив про себя, что во время обратного полета доставлю моему дорогому, но иногда чересчур язвительному товарищу такое же «удовольствие».
Приползя на животе в пилотскую кабину, я различил вдали голубую полосу Адриатики и приказал спуститься до высоты две тысячи пятьсот метров, а по достижении береговой линии взять курс на север, повторяя все изгибы берега. Чтобы ввести в заблуждение нашего пилота, мы стали делать вид, что внимательно изучаем разложенную карту. Я даже распорядился подготовить первые аэрофотоснимки портовых сооружений Анконы.
Приползя на животе в пилотскую кабину, я различил вдали голубую полосу Адриатики и приказал спуститься до высоты две тысячи пятьсот метров, а по достижении береговой линии взять курс на север, повторяя все изгибы берега. Чтобы ввести в заблуждение нашего пилота, мы стали делать вид, что внимательно изучаем разложенную карту. Я даже распорядился подготовить первые аэрофотоснимки портовых сооружений Анконы.
Сверху вид, открывающийся на побережье Адриатики, довольно однообразен. Небольшие портовые городки сверкали в лучах предполуденного солнца, а вскоре показались знаменитые курорты Римини и Риччоне. Пролетев еще немного в северном направлении, я приказал пилоту повернуть обратно, вновь подняться до пяти тысяч пятисот метров и пролететь точно над вершиной горы Гран-Сассо.
Теперь настала очередь моего начальника штаба испытывать «прелести пребывания на свежем воздухе». Сгорбившись в три погибели, мы вернулись в хвостовую кабину, где все окончательно промерзло температура там составляла уже несколько градусов ниже нуля, заставив нас проклинать африканскую форму, которая нам так полюбилась. Я вручил Радлу портативную камеру и стал подробно объяснять, как с ней обращаться, что было настоятельно необходимо этот одаренный в музыкальном отношении человек очень слабо разбирался в технике. Может быть, именно поэтому мы столь хорошо и дополняли друг друга.
Затем Радл начал протискиваться в отверстие, а я, стоя на коленях, стал удерживать его за ноги. Наконец он пролез, вытянув руки с камерой вперед, что вследствие более крупных размеров далось ему заметно труднее.
Самолет пролетал как раз над вершиной, и я, понимая, что примерно через минуту мы окажемся у цели, ущипнул своего друга, чтобы он держался наготове. Мне из-за шума моторов ничего не было слышно, тем не менее я прокричал:
Поторопитесь! Сделайте столько снимков, сколько сможете!
Тут я увидел, что Радл начал загребать руками возможно, мы пролетали не над самим отелем, и ему приходилось делать снимки под углом. Но и такие снимки могли оказаться весьма полезными, поскольку фотографии, снятые под наклоном, часто позволяли лучше рассмотреть складки местности. Вскоре он стал подавать знаки, чтобы его втянули обратно.
Первого, кто мне скажет о теплых лучах итальянского солнца, я просто задушу, заявил он, клацая зубами с посиневшим от холода лицом.
Мы накрылись всеми доступными спасательными жилетами и даже промасленной бумагой, случайно оказавшейся под рукой, после чего я отдал приказ снижаться, а чуть позже подкорректировал курс:
Нам не следует идти напрямую на аэродром! Держитесь немного севернее, чтобы выйти к Средиземному морю. Там следует снизиться настолько, насколько это возможно, держа курс уже непосредственно на нашу летную базу!