Через час оберфюрер вернулся, заявив, что ему выпала очень неприятная миссия по аресту своего прошлого соперника.
На площади Фербеллинерплац и у генерал-полковника Штудента ничего нового, сказал он.
Внезапно, видимо с легкой руки Германа Геринга, меня вызвали по телефону из главной ставки фюрера и приказали:
Немедленно со всей своей частью отправляйтесь на улицу Бендлерштрассе и поддержите майора Ремера, командира батальона охраны «Гроссдойчланд», который окружил квартал!
Я быстро доложил, что в самом Берлине находится только одна моя рота, и получил в ответ указание пока выполнять задачу вместе со своей ротой и только совместно с этим батальоном.
Было уже около полуночи, когда я из Тиргартена добрался до въезда на улицу Бендлерштрассе, где дорогу нам преградили две легковушки. Я вышел из машины и увидел обергруппенфюрера СС доктора Кальтенбруннера и командующего армией резерва генерал-полковника Фромма.
Я еду сейчас домой и буду там в вашем распоряжении в любое время! донесся до меня голос генерала Фромма.
Оба господина пожали друг другу руки, и машина командующего уехала, освободив дорогу для моей колонны.
Сейчас и я последую за вами! крикнул мне вслед доктор Кальтенбруннер.
Откровенно говоря, меня сильно удивило, что в такой ситуации командующий армией резерва едет домой, но это была уже не моя забота.
У ворот военного министерства я столкнулся с майором Ремером и представился ему. В свою очередь, майор пояснил мне, что перед ним поставлена задача герметически закрыть весь квартал.
Мы договорились, что я со своими людьми проследую вглубь оцепленного здания. Оставив роту во дворе, мы с Фелькерзамом и Остафелем стали подниматься наверх. Я хорошо ориентировался внутри этого строения, поскольку часто бывал здесь по служебным делам. На лестнице второго этажа нам попалось несколько офицеров с автоматами в руках ситуация складывалась прямо как на фронте.
В приемной генерала Ольбрихта[210] мне повстречалось несколько знакомых офицеров Генерального штаба, в руках которых тоже были автоматы. И хотя они очень спешили, все же поведали некоторые подробности этого дня. По их словам, уже после обеда им показалось, что в отданных приказах о поднятии войск по тревоге что-то не так. В то же время у генерал-полковника Фромма постоянно проходили какие-то совещания, на которых присутствовал весьма ограниченный круг лиц. Чувствуя, что происходит нечто подозрительное, многие офицеры в здании министерства вооружились автоматами и потребовали от генерал-полковника объяснений по поводу того, что происходит. После этого они узнали, что поднят мятеж, который Фромм приказал расследовать. Затем застрелился генерал-полковник Бек[211], а три офицера, среди них начальник штаба полковник Генерального штаба фон Штауффенберг[212], предположительно совершивший покушение на Гитлера в главной ставке фюрера, предстали перед военно-полевым судом под председательством генерал-полковника Фромма и были приговорены к расстрелу.
В приемной генерала Ольбрихта[210] мне повстречалось несколько знакомых офицеров Генерального штаба, в руках которых тоже были автоматы. И хотя они очень спешили, все же поведали некоторые подробности этого дня. По их словам, уже после обеда им показалось, что в отданных приказах о поднятии войск по тревоге что-то не так. В то же время у генерал-полковника Фромма постоянно проходили какие-то совещания, на которых присутствовал весьма ограниченный круг лиц. Чувствуя, что происходит нечто подозрительное, многие офицеры в здании министерства вооружились автоматами и потребовали от генерал-полковника объяснений по поводу того, что происходит. После этого они узнали, что поднят мятеж, который Фромм приказал расследовать. Затем застрелился генерал-полковник Бек[211], а три офицера, среди них начальник штаба полковник Генерального штаба фон Штауффенберг[212], предположительно совершивший покушение на Гитлера в главной ставке фюрера, предстали перед военно-полевым судом под председательством генерал-полковника Фромма и были приговорены к расстрелу.
Полчаса назад группой унтер-офицеров смертный приговор приведен в исполнение, заявили офицеры.
Кроме того, они сказали, что после обеда в коридоре второго этажа произошла перестрелка. И хотя мои знакомые говорили очень сбивчиво и возбужденно, мне показалось, что все рассказанное ими правда. Тем не менее сложившееся положение дел от этого яснее не стало.
«Что же мне делать?» подумал я и попытался по телефону связаться с главной ставкой фюрера, но все мои попытки оказались напрасными.
Мне было ясно, что никто не должен покинуть комплекс зданий военного министерства, однако оставался вопрос, как успокоить возбужденных людей и навести здесь мало-мальский порядок?
«Лучше всего загрузить их каким-нибудь ненужным делом», подумалось мне.
Я попросил пригласить ко мне моих знакомых офицеров и предложил им организовать обычную работу министерства, которой с обеда никто не занимался.
Солдаты на фронтах продолжают сражаться и нуждаются в снабжении всем необходимым, заявил я.
Мои слова были встречены с полным пониманием, но тут один полковник заметил, что всеми вопросами снабжения занимался начальник штаба полковник фон Штауффенберг.