Сколько тебе лет, дитя? вкрадчиво поинтересовался портрет.
Двадцать три, вспомнила, что для обитателей Океании я была древнейшей старушенцией. А тут, выходит, все иначе?
Мы очень любим молодых людей, решил порадовать меня сородич серокожего.
Зашибись!
Зашибать не будем, мы ценим людей живыми и невредимыми. Ты девушка?
Хм что тут сказать? Не мужик точно, а все остальное не его ума дело.
Ответь мне, елейным голосом попросил портрет.
По половым признакам да, мысленно давно нет
А в действительности?
А в действительности ни один любитель проверок в живых не остался, и радостно улыбаюсь от уха до уха. Убивать я их тоже буду с улыбкой, дожить бы до этого момента.
Что это значит? вопросил серокожий, так и не объявившись на свету.
Она точно из четвертого мира и она подходит, вынес вердикт прототип портрета «Дориана Грея» и начал, чернея, покрываться трещинками.
Затем свет из оконца приобрел слепящий бирюзовый окрас и по насыщенности многократно усилился. Снизу повеяло холодом, судя по запаху, могильным, что-то загрохотало, и над нами стали произноситься слова, жуткие рычаще-шипящие, и очень громко.
Куда подхожу? обхватила себя руками и повторила вопрос.
Под определение, последовал тихий ответ от серокожего:
А что за определение?
В поднявшемся ветре и грохоте еле-еле расслышала: «Съедобная» и временно выпала в осадок. Тут монолог на непонятном языке перебил не менее насыщенный монолог на русском. Из всего сказанного выходило, что я кому-то что-то должна на постоянной основе отдавать, а мне никто никогда и ничего.
Чего? не поняла я.
Зачитка слов бредового обряда Обмена энергией повторилась. Из монолога на русском стало понятно, что сторону, отдающую всю себя, возглавляю я, а вот получающую все от меня достопочтимый Лихо Лишерс Миро.
Чего должна?
Ты должна сказать: «Да!» подсказал довольный «получающий».
Да пошел ты!
Принимается? поинтересовался этот хитрюга у портрета.
Нет.
Монолог повторился в третий раз, вновь рассказал, как серокожий будет мной пользоваться, а я безмолвно подчиняться. После чего был задан важный вопрос, согласна избранница или нет. Грохот начал набирать силу, ветер так вообще ледяной, но я стою на своем.
Нет!
Обитатель масленой живописи вспылил:
Слушай ты, человечишка, ты должна!
Я Галя Гаря и тебе, урод, ничего не должна!
Ветер унялся, грохот стих, почернение с портрета слетело, как не бывало, и морда Лиховского сородича с удивлением на меня воззрилась:
Слушай ты, человечишка, ты должна!
Я Галя Гаря и тебе, урод, ничего не должна!
Ветер унялся, грохот стих, почернение с портрета слетело, как не бывало, и морда Лиховского сородича с удивлением на меня воззрилась:
Галя из четвертого мира? Та самая Галя, которая посетила Аид, Дарлогрию и Океанию Гарвиро?
Она самая, настороженно ответила я. Уж слишком много затаившихся эмоций было в этом голосе и красном взгляде прожигающем меня.
Мой дорогой пра-пра-правнук, протянул старший сородич клыкастого, в твою обитель угодила лучшая из жертвенниц Темнейшего из Светлейших! Мои поздравления, Лихо, ты всегда делал лучший выбор источника.
И не успела я удивиться восторженному тону и блеску в глазах «жуткой живописи», как портретюга отдал приказ, с презрением глядя на меня.
Срочно сделай своей или уничтожь.
Вот тебе и плюсы бесценного знакомства с дьяволом. Чертовски интересно, за что же его так любят, а? В сравнении с Ганом, Люц очень даже неплох, периодами самая настоящая рогатая душка. Но его не любят, а вместе с ним и меня. Несправедливо!
Захотелось провалиться под землю, только бы не видеть этих налитых кровью глаз. Собственно, через мгновение я так и сделала, провалилась. Потому что невидимая рука, затянутая в перчатку, то есть пустая, но объемная перчатка прикоснулась к полу. Тот задрожал, а камни подо мной с неприятным звуком «хлоп!» осыпались вниз. И я поневоле составила им компанию. Летим, вокруг плотный туман, темное пятно земли и оно становится все ближе и все больше. Желания кричать нет, ругаться и проклинать также. Что мне уготовано, понятно: с первым не согласна, а со вторым выбора уже нет лечу вниз, причем весьма быстро. И такая апатия напала, что когда вблизи появились две пустые перчатки, я послала их обладателя далеко и надолго. А потом с зевком спросила, когда уже земля.
Зачем тебе?
У нас говорят: «Отоспишься на том свете», мне бы поскорее уснуть.
Глаза сами собой закрылись, в теле появилась легкая усталость
Как мое падение замедлилось и прекратилось в руках невидимки не помню. Зато хорошо запомнился диалог между Лихо и портретом его предка-заразы.
Получил? беспокойство отчетливо слышится в голосе масляной живописи.
Нет. Она не боится смерти. Выходит, о дьяволе правду говорят.
Безжалостен и коварен, подтвердил пра-пра-пра. Люциус пошел в отца своего Люцифера, другого ожидать не приходится. Убьешь ее.
Но руки Лихо чуть сильнее прижали меня к груди.
Ух, ты! Получается, меня только что из «окна» выбросили, как самую настоящую ценность. Что же он во мне разглядел, помимо завтрака, обеда и ужина? Неужели ночной перекус после 24:00?
Не хочешь инициируй! и со смешком, от которого мороз по коже, портретюга предка добавил. Своим источником сделаешь ее позже.