Быть приглашённым в их компанию большая честь, многие об это только мечтают, заметил оруженосец, когда они остановились возле приметного шатра, украшенного разнообразными гербами.
Изнутри вкусно пахло жареным мясом, тренькала лютня.
Накушался я этой чести уже по самую маковку, угрюмо пробормотал Микаш и решительно отвернул полог, представив, что идёт в бой на минотавра. Микаш Остенский, временный командир Соек, к вашим услугам.
Глаза щипало от дыма, они с трудом привыкали к полумраку, разгоняемому лишь отблесками пламени в жаровне.
О, нас почтил присутствием сам любимчик маршала! весело возвестил невысокий парень лет двадцати пяти. Несуразно смотрелись залысины на висках на фоне огненно-рыжей шевелюры. Большие оттопыренные уши делали его и вовсе неприятным.
Рад знакомству.
Микаш направился в дальний тёмный угол. Слуги принесли жареный окорок с гречкой, сочный, с золотистой корочкой. Запить налили полную чарку вина. Вкус не ощущался, куски не лезли в горло, а вино жгло глотку. Но отказаться было нельзя, потому что за ним пристально наблюдали шесть пар глаз, словно хотели просверлить дырку.
Я Вильгельм Холлес, навис над ним тот самый высокородный командир.
Микаш поднял на него взгляд. Высокий, стройный, гладко выбритый, с тонкими правильными чертами лица, какие нравились девушкам. Дорогая одежда чистая и не мятая, несмотря на походную жизнь. Похоже, у него ещё и личные слуги здесь есть. Вильгельм ухмылялся, разглядывая Микаша оценивающе. Окатило волной до боли знакомых эмоций: от хищнического любопытства, когда не можешь решить, поточить ли об новичка зубы или принять в стаю своих пресмыкающихся; лёгкого высокомерного презрения и едва уловимой зависти, которая так удивляла в Йордене.
По привычке захотелось внушить, чтобы от него отстали. Но так уже нельзя: клятва да и не похожи эти молодые волки на безголовых желторотиков, которые не видели ничего дальше собственного носа. Микаш решительно вытянул руку для приветствия. В конце концов, он теперь тоже рыцарь. Вильгельм вынужден был пожать его ладонь, одаривая угрожающей улыбкой.
Первым поздоровался с тобой Гаето Нивар, он указал на скалящегося лопоухого. Бастиан Дайон, ещё один холеный высокородный с густыми длинными светлыми волосами и мягким женским личиком. Доминго Кирин, судя по одежде и заросшему лицу, из рыцарей победнее, кудрявый, с тяжёлым взглядом тёмных южных глаз. Ромен Рок, смуглый, голубоглазый мануш разбойного вида, с расстёгнутой чуть ли не до пупа рубахой и серьгой в ухе, лицо тоже смазливое, хоть и не такое женское. Маркеллино, он просто нас развлекает.
Шестой тоже был смуглым южанином, в чёрных штанах, красной рубахе и чёрной жилетке поверх. Одежда потрёпанная и заношенная. Пальцы бегали по струнам лютни, глаза направлены на инструмент, как будто разговор его не интересовал. Видно, так приучили, а представили только из-за того, что Микаш смотрел вопросительно.
Рассказывай! потребовал Вильгельм, отступив на шаг.
Что рассказывать?
Сказочку. Как безземельного рыцаря после первого же боя сделали командиром в обход огромной очереди. Как ты подлизался к маршалу? Он же неприступный!
Никак, пожал плечами Микаш. Это временно, у меня был опыт слепого боя
Его перебил лопоухий Гаето.
Он ему подлизал, рассмеялся собственной тупой шутке. Маршал, кажется, на мальчиков стал падок, раз уж девочки ему не по вкусу.
Если вы добивались повышения таким способом, это не значит, что так делают все! выпалил Микаш, сжимая кулаки от ярости.
Если вы добивались повышения таким способом, это не значит, что так делают все! выпалил Микаш, сжимая кулаки от ярости.
Ах, ты ж паскуда, на что намекаешь?! Гаето замахнулся на него рукой, но Вильгельм перехватил его запястье и кивком приказал сесть. Сам снова навис над Микашем.
Я думаю, что он бастард маршала. Ошибка юности. Вот тот и пытается его устроить. Как вам версия, а парни? Вильгельм отвернулся к командирам.
Они невнятно забубнили.
Маршал Гэвин для этого должен быть лет на пять старше, к тому же он никогда не бывал в местах, откуда я родом.
Вильгельм враждебно прищурился, будто услышав, как Микаш про себя назвал его напыщенным идиотом. Припомнилась случившаяся в первые дни похода порка и предупреждение доброго целителя Харуна. Не драться с высокородными, иначе из армии выставят и даже на заступничество Гэвина не посмотрят. Как же проще было в слугах, нечего терять, кроме никому не нужной жизни.
Я знаю, почему его выбрали, замолкла лютня, заговорил сидевший в углу Маркеллино: Маршал умён, хитёр и ловок. Нашёл игрушку по душе, податливую и мягкую, как глина. Слепит из неё то, что ему хочется.
Все удивлённо уставились на него. Он рассмеялся.
Я сложу об этом балладу. Про коварного маршала и его верного глиняного рыцаря!
Он снова заперебирал струны, напевая себе под нос. Его дурачество разрядило обстановку. По крайней мере, командиры расселись по местам и завели беседу, забыв о Микаше. Только Вильгельм иногда косился в его сторону. Перемывали косточки старшим командирам, отпускали дурацкие шутки. Микаш отсидел ровно столько, сколько нужно было, чтобы его уход не сочли бегством, и, выйдя на улицу, направился к маршальскому шатру.