Это опрометчиво и наивно! поддержал брата Кнут.
Я спустилась с помоста и поставила таз на мостовую рядом с калекой. Во внутреннем мешочке завалялся флакон с травяным настоем. Я вылила его в воду, чтобы хотя бы запах был приятный, правда, вонь потного тела он всё равно не перебил. Суконной тряпкой я омывала отсохшие ноги. Они были холодные, бледные и мертвенно-неподвижные. Казалось, поцарапаю их или ущипну калека ничего не почувствует. Но проверять я не стала.
Не противно? продолжая насмехаться, спросил Лелю.
Не противнее крови и кишок на мостовой, ответила я безразлично.
Опыт в храме Вулкана отбил брезгливость к недугам. Гнойные язвы, пролежни, испражнения, затуманенные болью глаза страждущих Это мытьё такая малость по сравнению с остальным.
А оно и вправду поможет? впервые поинтересовался Лелю без издёвок.
Тут вряд ли бы лучшие целители справились. Я не вершу чудеса, я только изрекаю волю богов, без обиняков объяснила я. Давно у вас так?
Всегда, Лелю снова усмехнулся. Видимо, жалость в моём голосе ему не понравилась. Если такая честная, может, ответишь? Ходят слухи, что ты дочь высокого лорда, а в женихах у тебя герой-Сумеречник, любимец самого маршала. Это правда?
Он мне не жених, а в остальном да, созналась я, выжимая тряпку. Вода стала совсем мутная.
Тогда зачем тебе эти унижения? У тебя же всё есть.
Люди редко довольствуются синицей в руках и тянутся за журавлём. Вот и я хочу достать до Девятых небес и вдохнуть в них жизнь.
Мечтательница! рассмеялся Лелю и приложил мою ладонь к губам. А вот оружие под плащом прятать незачем, обернулся к головорезам. Эй все, смотрите, Светлая госпожа сотворила чудо!
В моей ладони осталась щербатая медька. Лелю хлестнул собак поводками, и те помчали его тележку вдоль площади. Он шевелил левой ногой под восхищенные охи толпы, а я недоуменно перекатывала подарок между пальцами.
Светлая госпожа помилована моим указом, а остальные ещё должны заслужить право на жизнь! Лелю на прощание обернулся к помосту и помахал моим товарищам. Они взирали на нас с молчаливым неодобрением.
Снова свистнули поводки. Собаки понесли телегу к выходу с площади. Стражники попытались их задержать, но псы оказались проворней. Лишь клацнули зубами и умчались в сторону улицы. Толпа хлынула к помосту сокрушительной волной.
Чудо! Мы хотим чуда! Дайте прикоснуться к чуду! кричали, толкали, протягивали руки, как когда-то на казни.
Совсем ополоумели, так жаждали урвать краюху волшебства. Девчонки нехотя принимали их: прикасались к ладоням, улыбались, выслушивали, говорили тёплые слова. Кнут и Кьел расслабились и вернулись на лавки.
Я отлучилась с площади вылить грязную воду из тазика в сточную канаву. Враждебности больше не чувствовалось, как и страха. Прохожие смотрели на меня с любопытством, но никто не смел заступать дорогу. Я подошла к покосившемуся колодцу, чтобы помыть тазик. Плесневелая и местами почерневшая верёвка нехотя отматывалась от ворота и с тугим скрипом наматывалась обратно. Вот-вот перетрётся или разломаются трухлявые доски. Этого не случилось, но не повезло в другом: вода в ведре оказалась вязкой и липкой, зеленовато-ржавого оттенка. Воняло от неё знатно.
В Верхнем городе за колодцами следили младшие целители из храма Вулкана: очищали воду с помощью зелий, приглашали плотников либо лозоходцев, чтобы те искали новые места, если старый колодец высох.
Я подошла к берегу реки, но спускаться к воде не решилась. От неё тоже разило. На отмель прибивало горы мусора, тины и плавающей кверху брюхом рыбы. Правда, серые утки и зеленоголовые селезни копошились в камышах в великом множестве, дрейфовали по течению и чувствовали себя отлично.
Я подошла к берегу реки, но спускаться к воде не решилась. От неё тоже разило. На отмель прибивало горы мусора, тины и плавающей кверху брюхом рыбы. Правда, серые утки и зеленоголовые селезни копошились в камышах в великом множестве, дрейфовали по течению и чувствовали себя отлично.
Оставалось надеяться, что таз больше не понадобится.
Я вернулась на площадь и заняла своё место между Джурией и Торми. Несмотря на то что меня «помиловали», бросать девчонок на растерзание толпы не хотелось. Они облегчённо вздохнули, когда основной поток людей направился ко мне. Мешки с милостыней стремительно пустели, день клонился к закату, а гостей меньше не становилось. Кое-кто пытался прорваться по второму и даже третьему кругу, но их отталкивали сами возмущённые «гости».
Из-за широкой спины на диво сентиментального верзилы выглянула знакомая чумазая мордашка. Яркие ленты, цветочки, поломанные дешёвые украшения всё при ней. Как и большие невинные глаза. Сорока-воровка дождалась, пока верзила не уйдёт, и заняла собой всё обозримое пространство.
Помнишь меня? обезоруживающая улыбка, ямочки на щеках и щёлка между передних зубов ничего не изменилось, разве что подросла немного и округлилась в груди, хотя угловатые черты подростка всё ещё преобладали над мягкими девичьими формами. Красивая будет, когда созреет.
Хлоя, принцесса воров, ответила я без интонации. Зачастили ко мне самопровозглашённые монаршие особы из трущоб. Я спасла тебя от казни, а потом ты меня выследила в тёмном переулке.