Только быстро, Петрас подтолкнул меня к ней.
Айка, пожалуйста, прости меня, затараторила я, с трудом преодолевая наползающий липкой пеленой страх. Я не хотела вам зла, не хотела, чтобы тебе отрубали руку и гнали отовсюду, не хотела, чтобы ты голодала, а твоих товарищей вешали в назидание остальным. Мне так жаль, что вы умерли. Как ты там?
Призрак склонил голову набок и посмотрел печальными, измученными глазами. Я снова глубоко вздохнула, выпустив изо рта кольца густого пара. Он оседал на лице, смешиваясь с каплями ледяного пота.
Только быстро, Петрас подтолкнул меня к ней.
Айка, пожалуйста, прости меня, затараторила я, с трудом преодолевая наползающий липкой пеленой страх. Я не хотела вам зла, не хотела, чтобы тебе отрубали руку и гнали отовсюду, не хотела, чтобы ты голодала, а твоих товарищей вешали в назидание остальным. Мне так жаль, что вы умерли. Как ты там?
Призрак склонил голову набок и посмотрел печальными, измученными глазами. Я снова глубоко вздохнула, выпустив изо рта кольца густого пара. Он оседал на лице, смешиваясь с каплями ледяного пота.
Зачем ты тревожишь меня? без интонации заговорила Айка. Разве ты не знаешь, что пустые извинения никому не помогут?
Знаю, но я поступала глупо и эгоистично, но слишком больно было терпеть: Вина за ваши страдания не даёт мне покоя. Пожалуйста, ведь это ничего не стоит лишь пару слов!
Зеленоватый отсвет от её фигуры полыхнул ярче. Золотая нить истончилась.
Когда я спасла тебя, то думала, что на том берегу встречу брата и отца с мамой, но здесь холодно и пусто, её голос усилился, но звучал всё так же неестественно глухо, без тени эмоции. Мы скитаемся вдоль Сумеречной реки одинокими странниками, не узнаём друг друга, ни дотронуться, ни поговорить не можем. А река не течёт, не катит свои воды к перерождению. Мы заперты в её круге ни назад, ни вперёд тронуться нельзя. Прозябаем. И будем прозябать вечность. Ты за это просишь прощения?
Могильный холод пробирался под кожу, и кровь стыла в жилах. Мысли шевелились едва-едва, уступая под гнётом ужаса.
Прости
Перестань извиняться! бесплотный голос взвился до крика и хлестнул по ушам.
Золотая нить оборвалась. Зелень полыхнула так, что я на мгновение ослепла, а когда вновь смогла видеть, призрачная фигура освободилась и неслась прямо на меня. Зависла в пяди от моего лица. Дохнула смрадным тленом. Колени задрожали. Сознание улепётывало из тела через пятки, далеко-далеко.
Нам обещали, что он придёт и сделает мир лучше для всех, даже для мёртвых. Но его нет. Есть только твой бог, тот, что забился в нору и трясётся от страха и обид. Найди его и вытащи оттуда. Заставь стать нашим богом, милостивым и всесильным. Заставь спасти всех нас. Следуй за Северной звездой, ведь ты и есть
Я не понимаю, пропищала я сиплым, опавшим голосом. Я не
Ты божественный посланник! Почему ты ещё здесь, а не ищешь его?! призрак с громким гулом прошёл сквозь меня.
Я ощутила боль и ужас Айки перед смертью, робкую надежду, что на другом берегу будет лучше, чем здесь, и разочарование от того, что ничего не сбылось, и разъедающую пустоту внутри, которая заставляет забывать всё хорошее, оставляя лишь горечь и ненависть. Ноги подкосились, руки дёргались и выкручивались, но я не понимала, зачем и как остановиться.
Дух неупокоенный, странник стороны, вернись к себе, отчаянный, оковы разорви, послышался сухой речитатив Петраса. Пройди путями тайными, обряды соверши, от скверны отмщения свой Атман отдели.
Я обмякла. Каменной глыбой навалилась апатия и усталость.
Я же предупреждал: не показывай эмоции. Мёртвые всегда этим пользуются, посетовал Петрас.
Я глотала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Петрас запалил свечи и стёр пентаграмму. Он принёс мне одеяло с подушками и помог устроиться поудобнее.
Выпей полегчает.
Сунул мне под нос откупоренную флягу. От неё разило крепкой настойкой. Я с трудом заставила себя сделать несколько глотков. Напиток обжёг внутренности, убил могильный холод и разогнал застывшую в жилах кровь.
Спа-спасибо, прохрипела я. В мысли вернулась ясность, а вот тело, наоборот, покачивало на волнах совсем развезло. Не говори Вейасу
Только между нами, наш секрет, Петрас взял меня за руку и принялся поглаживать тыльную сторону ладони большими пальцами. Эта девочка единоверка из тех, что мы недавно повесили? Я сразу понял, что это они тебя обидели. Не вини себя ни в чём и не бери в голову их бредни. Они сами сделали свой выбор и поплатились за это всё по справедливости.
Его тёмные глаза были почти такого же цвета, как у Айки, но оттенок беззвёздной зимней ночи, холодной и не знающей пощады. Петрас не поймёт моей беды, вот Вейас бы понял, в ночь после казни он чувствовал почти так же.
Петрас придвинулся ближе и, мягко коснувшись щеки, повернул моё лицо к себе. Тяжёлый взгляд завораживал, как взгляд хищника, нацелившегося на добычу. Запах, терпкий и горький одновременно, обволакивал, опережая хозяина. Свет померк. Сладкий вкус молодого вина проник в рот вместе с требовательными движениями губ. Руки клубком змей кишели повсюду на моём теле.
Петрас придвинулся ближе и, мягко коснувшись щеки, повернул моё лицо к себе. Тяжёлый взгляд завораживал, как взгляд хищника, нацелившегося на добычу. Запах, терпкий и горький одновременно, обволакивал, опережая хозяина. Свет померк. Сладкий вкус молодого вина проник в рот вместе с требовательными движениями губ. Руки клубком змей кишели повсюду на моём теле.