Лицо утёрли мокрой тряпкой. Пахнуло несвежим. Я дёрнула головой, отгоняя дурманный сон, и открыла глаза. На меня уставилась косматая бурая морда. Громадная пасть распахнулась, обнажив клыки, и протяжно рыкнула. Я затаила дыхание, не смея шелохнуться.
Медведь принялся слизывать запёкшуюся кровь с моего лица. Сейчас откусит. Буду без лица, как Айка без руки. А потом Вейас загонит мне в спину нож из жалости. Нет! Нельзя сходить с ума.
Зверь замер. Бездонные глаза смотрели так проницательно, почти по-человечески.
О, великий хозяин тайги, отец Дуэнтэ, заговорила я, перебирая в памяти нянюшкины сказания. Слова молитвы приходили сами: Именем твоей милосердной жены Калтащ, золотой бабы, заклинаю, прости, что пролила невинную кровь в твоём лесу. Я искуплю её кровью демонов и благими деяниями во славу всей земли мидгардской.
Медведь поднялся во весь рост и закрыл небо. Спина прогнулась. Рёв ударил по ушам. Передние лапы колотили воздух. Сейчас медведь меня задерёт. Просить бесполезно: чужая стихия не знает пощады. Это наказание за то, что убила Айку.
Брат мой, Ветер, спаси, умоляю, зашептала я трясущимися губами. Глаза застлала пелена мутных слёз. Я не хочу умирать!
Налетел ветер, поднял в воздух прошлогоднюю листву и швырнул в косматую морду. Медведь вскинул голову и уставился в небеса. Неподалёку залаяли собаки. Он неуклюже развернулся и скрылся в густых зарослях малинника.
Я измученно выдохнула. Пустая, словно выеденная скорлупа. Выжженная и мёртвая, как земля после пожара. Ни мысли в голове, лишь тупая апатия и ломящая боль в окаменелых от напряжения мышцах. Надвигалась тьма, но лес не отпускал, будоражил шорохами и запахами. Собаки лаяли совсем рядом, спугнули какую-то птицу. Затрещали ветки кто-то ломился через чащу. Над ухом раздался возглас:
Она здесь, Вей, быстрее!
Лайсве! меня обняли и встряхнули жёсткие руки. Ты в порядке? Что случилось?
Я прищурилась в лучах яркого солнца. Кто этот высокий стройный юноша?
Да ты вся мокрая, он принялся стягивать с меня одежду. Я соображала, как сонная муха, а двигалась и того медленней. Вместо протеста получилось нечленораздельное мычание. Резкий рывок отозвался такой болью, что я чуть не упала в обморок.
Оставь её! я с облегчением узнала возмущённый голос Вейаса.
Я хотел помочь! Она сильно ободралась, а на затылке шишка с кулак. Надо её согреть и отвезти к целителю, оправдывался незнакомец. Я ему не верила.
Я её брат, а ты чужой. Занимайся лучше своими гончими, Вейас оттолкнул его в сторону.
Снова залаяли собаки, сучья затрещали под тяжёлыми шагами. Почему так громко?
Тише, родная, зашептал Вейас. Я с тобой теперь всё хорошо.
Он развязал тесёмки на рубашке, вынул мои руки из разодранных рукавов и стянул превратившиеся в лохмотья штаны. Получалось только тихо стонать, когда брат случайно задевал ссадины и синяки. Вознаграждением за пытки стал плотно обёрнутый вокруг меня плащ, который ещё хранил тепло Вейаса. Лихорадочные мысли постепенно приходили в порядок.
Заставила же ты нас поволноваться! Ещё повезло, что у Петраса свора гончих оказалась, иначе ни в жизнь тебя в этих лесах не нашли бы, Вей поднял меня на руки.
Значит, это был наш кузен. Я помнила его сопливым мальчишкой, всего на год старше нас с братом, а сейчас он стал такой взрослый и важный.
Не расскажешь, что произошло?
Я спрятала лицо у него на плече, хотела укутаться в родной запах, как в плащ.
Ну и ладно. Ты жива это главное. Целитель тебя быстро на ноги поставит, вот увидишь.
Прости, в горле будто встал сухой ком и царапал изнутри. Я думала, что буду помогать тебе, но только мешаю. Лучше найди более смышлёного компаньона.
Перестань! брат потащил меня к дороге. Без тебя я бы никогда не отважился на это путешествие. У тебя хорошо получается вдохновлять на подвиги.
Что, лучше даже, чем у селяночек на сеновалах?
Рядом с братом страх отпускал, словно Вей был моей бронёй. Надо забыть и не думать, не вспоминать произошедшего. Никогда больше!
Селяночек в Мидгарде, что грязи, а сестра у меня одна. Никто с тобой не сравнится.
Сделалось совсем спокойно. Вей поудобней перехватил меня за талию. В просветах между деревьями виднелись роющие копытами землю лошади и снующие вокруг них поджарые псы.
К тому же, возможно, и не придётся в Хельхейм ехать, Вейас усадил меня в седло впереди себя и направился вслед за Петрасом.
Я уснула в самом начале дороги и очнулась, лишь когда брат снимал меня с лошади и нёс к спрятанной посреди соснового бора усадьбе.
Я уснула в самом начале дороги и очнулась, лишь когда брат снимал меня с лошади и нёс к спрятанной посреди соснового бора усадьбе.
Охотничий домик, пояснил идущий впереди Петрас и распахнул дубовую дверь. Здесь удобнее, чем в моём замке в Будескайске, и не надо беспокоиться, что кто-то из слуг донесёт ищейкам или вашему отцу.
Вейас устроил меня на приземистой лежанке, накрытой соломенным тюфяком, спеленал шерстяными одеялами и подложил под голову побольше подушек. В камине напротив потрескивали смолистые дрова. Вей взялся за кочергу и принялся шевелить их, чтобы разжечь пламя сильнее.