Лайсве, ты не пойдёшь встречать жениха в этом тряпье. Нас засмеют, нахмурил кустистые брови заглянувший ко мне отец. Бежка сейчас новое принесёт. Портной только прислал. В нём ты будешь блистать.
Я не хочу блистать. Я хочу, чтобы меня сопровождали духи предков! я топнула ногой, стремясь показать решимость, но вышло глупо.
Не капризничай. Постарайся быть на высоте, и ничья помощь тебе не понадобится.
Он обнял меня за плечи. Колкие усы защекотали лоб. Отец же отстранился, пропуская вперёд смуглую камеристку с новым платьем в руках. Бежка. Она ездила встречать гостей с кортежем, и я надеялась, что мне подыщут другую служанку. Но эта оказалась слишком шустрой и ушлой. Как только успевала и тут, и там, и ещё?..
Отец ушёл, а мне так хотелось задержать его подольше. Он редко обращал на меня внимание, а я ведь уеду. Как же я буду скучать!
Давайте, госпожа, поднимем ручки, снисходительно попросила Бежка, помогая одеться.
Бежка улыбнулась так словно не я дочь милорда Веломри, а она. Захотелось сказать колкость. Все прекрасно знают, куда она метит: соблазнила моего братца и думает, что она тут хозяйка. Ан нет, ушлют её вместе со мной из замка и вспоминать не будут. Не зря же отец мне её так настырно подсовывает.
Ай, хорошо! восхитилась Бежка.
Кому как. Я чувствовала себя прибитой к полу даже в лёгком нижнем платье из тафты нежного кремового цвета с широкой юбкой-колоколом. За ним последовало верхнее распашное из золотой парчи, расшитое узором с розами и украшенное лентами и кружевом по подолу, вдоль выреза и на рукавах. Я едва не пригибалась под его тяжестью и казалась раза в два больше, чем была. Зачем отец делает из меня цветочек в золотой петлице? Это же не я, я другая!
Корсет подтянем, и будет у нас красавица жениху на загляденье, приговаривала Бежка, разглаживая складки на юбке, грубо толкнула в спину и стянула шнурки, выбив из груди весь воздух.
О боги, зачем так туго?! взмолилась я, чуть не упав в обморок. И почему такой глубокий вырез? Неприлично же!
Корсет подтянем, и будет у нас красавица жениху на загляденье, приговаривала Бежка, разглаживая складки на юбке, грубо толкнула в спину и стянула шнурки, выбив из груди весь воздух.
О боги, зачем так туго?! взмолилась я, чуть не упав в обморок. И почему такой глубокий вырез? Неприлично же!
Я попыталась подтянуть лиф повыше, но ничего не вышло.
Все прилично, что не безобразно, Бежка хитро прищурила тёмные, как у ведьмы, глаза. Ух, дерзкая! Но ругаться не хотелось, не перед помолвкой. В Кайнавасе все модницы так одеваются. Поверьте, лорд Веломри не купил бы ничего неприличного.
Модницы в Кайнавасе, по-моему, не едят, с трудом пробормотала я. Бежка смилостивилась и ослабила шнуровку. И не дышат.
Красота требует жертв. Чем больше вы понравитесь жениху, тем легче будет с ним сойтись.
Она набрала пригоршню лоскутов и набила ими лиф, пытаясь придать моим скромным формам менее унылый вид. Как это все глупо! И неправильно. Жена должна нравиться просто потому, что она тебе суждена, самый близкий и дорогой человек, вторая половинка, без которой ни один мужчина счастлив не будет.
Теперь точно понравитесь, Бежка склонила голову набок, разглядывая результаты своей работы.
Госпожа, гости ждут! донёсся из коридора голос лакея.
Испуганно выдохнув, я направилась к двери.
Погодите! Ожерелье забыли.
Бежка всплеснула руками и бросилась к туалетному столику, на котором лежал футляр с тремя нитками крупного жемчуга. Должно быть, отцу пришлось выложить за него круглую сумму. Только кого мы смешим? Даже оно не сделает меня красивей.
Главное улыбайтесь, застегнув ожерелье, Бежка сверкнула улыбкой, показывая пример, и открыла дверь.
Улыбаться, как же. Тогда я стану ещё и глупой. Да и как улыбаться, когда думаешь лишь о том, как бы не наступить на подол и не упасть? Ничего, ради отца, ради Вейаса, ради чести рода можно денёк потерпеть. Выше голову, плечи расправить и представить, что я королева.
В коридоре встретил отец.
Мне нужно в святилище, упрямо заявила я. Хочу попросить удачи и поддержки.
Зачем? отец снова нахмурился. В уголках ясных голубых глаз уже прорезались первые морщины. Хотелось разгладить их пальцами, как складки на платье. Оно для этого не предназначено.
У нас другого нет, настояла я.
Ладно, только быстро.
Нянюшка рассказывала, что бывают мужские божества и женские. Те, что оберегают дом от несчастий, и те, что помогают в замужестве и защищают детей от лиха. Только в нашем домашнем святилище им не молятся.
Я едва поспевала за широким шагом отца. В тёмной галерее он отвернул голубое знамя и нащупал рычаг. Часть стены отъехала в сторону, открыв узкий проход. Запалив факел, мы спустились по винтовой лестнице в подземелье. Здесь располагалось сердце замка источник родовой силы, благодаря которой внутри этих стен мы были неуязвимы для врагов. Посторонних сюда не допускали.
Сразу после рождения отец принёс нас с братом в святилище, положил на алтарь и пустил кровь, дав камню напитаться ею и признать новых членов рода. Через восемь лет отец ещё раз привёл нас сюда для первого посвящения. Намазал виски миртовым маслом, поставил на колени и запер на всю ночь, велев читать вслух выбитые на стенах, полу и потолке надписи. Вейаса сморило к полуночи, а я продолжала проговаривать имена предков, истории об их подвигах и воззвания к предначальным стихиям. Лишь молитв нигде не было, ни имени, ни даже изображения божества, чьим домом служило это святилище.