Ты получил последнюю цепочку? Юрий Иванович сделал вид, что не заметил его взгляда.
Квазимодо показал ему триаду легокрови: у «человечка» вырос хвост.
Забавная мартышка вышла, улыбнулся Юрий. Пора.
Они шагнули навстречу друг другу и слились.
Го Эйулай настиг его. Старик лежал в техканале со счастливой улыбкой на лице. Го сначала показалось, что Юрий Иванович просто ни с того ни с сего решил поспать на холодном полу. Но он был мёртв. Следов легокрови в организме не обнаружили. Остался только виртуальный файл.
В человеческой природе заложен уход, сказал Юрий Иванович. Каждому прописано его время.
Он отсалютовал Го Эйулаю полным бокалом вина и выпил.
И Го враз забыл про глупого старика.
Есть движение! доложил опер. Объект вернулся в бытовку! Активирована принт-камера!
Проследить вектор сигнала! Го мчался по переходам и техканалам, оставив группу захвата позади.
Ведь была в бытовке засада, была. Теперь не разберёшься, что произошло. Надо только успеть. Вор рвался на орбиту, к кому-то из конкурентов на орбитальную яхту. Видимо, решил сам передать схему своей триады.
За пределы атмосферы!
Точно! Туда ему и надо!
Варианты! потребовал Го.
Ваша орбитальная яхта!
Что?
Стратосферный лайнер, орбитальная туристическая станция
Ложные траектории! Точнее
Четыре «мечехвоста», сцепленные между собой, раскрылись бутоном цветка. Прозрачный пузырь вспух между ними, разросся и вспыхнул жёлтым светом. В нём возник человеческий скелет, раскоряченный подобно витрувианскому человеку Леонардо да Винчи. Вспышки стали разноцветными, прозрачная сфера мерцала, и костяк обрастал «живым мясом». Процесс создания клона в принт-камере шёл своим чередом. Через десяток секунд в сфере дрогнул обнажённый Квазимодо, открыл глаза. Округлый бок Земли озарялся восходящим Солнцем, в атмосфере играли радуги. Хорошее знамение.
Тело Квазимодо покрыл скафандр, голову скрыл шлем. Техник вдохнул первый раз и прислушался к Интер-Терре.
Преследователи выследили его, готовились к захвату.
Техника это мало тревожило. Он закончил свою работу и отправил в сеть Интер-Терры пакет информации. Файл назывался «Манна небесная» и содержал в себе схему молекулы легокрови Квазимодо абсолют. Техник не собирался хранить разработку в тайне. Пусть и другие пользуются «благом», распоряжаются на своё усмотрение. А как люди умеют пользоваться «дарами» технологий, он знал не понаслышке. Хотели благоденствия и счастья? Творите! Квазимодо свой выбор сделал: технология это, прежде всего, самосовершенствование, и раз уж человек создал техносферу, то абсолютная система должна быть частью создателя.
«Мечехвосты» превратились в надстройку, а сфера с блестящим озером это одновременно солнечный парус, батарея и телескоп с «жидким» зеркалом. Теперь можно отправиться в странствие и освоить Солнечную систему. А дальше
Го Эйулай сидел на лифт-платформе в осевом техколодце «Фуны», слушая Интер-Терру. В сети царил гвалт. Все вдруг получили доступ к абсолюту, и нескончаемый поток информации затопил мир. В ней было мало ценного. Сплетни, хвастовство, зависть, склоки заполонили Терру. Каждый спешил совершить нечто неординарное, а получалось
Го сидел, мерно раскачиваясь, словно аутист. Система защиты его лего едва справлялась с потоком. Оперативники передрались и, кажется, убили друг друга. Вора вычислили быстро. А он и не прятался. Группа захвата была готова, но тут в сеть прорвался файл «Манна небесная программный абсолют», и опера, машинально качнув улучшение, вдруг решили выяснить, кто под каким ником прячется и кто круче всех.
Мир сошёл с ума. Го уже чувствовал «уколы» чужих вторжений и едва держался. Хотелось кричать от боли, забиться в дальний угол и закрыться стеной. Лучший выход отключить легокровь, но тогда можно умереть. Смерть страшила Го Эйулая. Вспоминая тело старика, он вздрагивал. Впрочем, Го и так умрёт от нарастающей скорости потока информации.
Эйулай застонал, взглянул вверх. Кто сказал, что это небоскрёб? Это колодец!
В вышине разгоралась яркая звезда
Майк Гелприн
Давай поженимся
Книжница
Не нравится мне Трубочист. Рыбачка говорит, что он хороший, а мне не нравится. Сегодня, например, подошёл и сказал:
Трубы не засорились, Книжница? Могу почистить.
Поглядела я на него: дурак дураком. Лыбится и с ноги на ногу мнётся. Вечно ему трубы подавай, а где их взять, спрашивается.
Шёл бы ты отсюда, сказала я. Нет у меня никаких труб.
Есть, упёрся он. Фаллопиевы. Может, почистим?
Захихикал, будто что-то жутко смешное сказал, и поскакал прочь.
Нет, я понимаю, что они тут все со странностями, на то и Эксперимент. Рыбачка, к примеру, целый день в бассейне рыбу удит, так хотя бы не пристаёт ни к кому. Сидит себе, ногами болтает и удит. А откуда, стесняюсь спросить, в бассейне рыба, отродясь её там не бывало. Или, к примеру, Грубиян. Утром меня пошлёт в жопу, днём Полковника, вечером Трубочиста, и хорошо ему. Скажет «а поди-ка ты в жопу, Книжница», и всё, и никаких тебе подковырок.
В общем, усвистал Трубочист, а я стёрла со стены единицу в номере три тысячи шестьсот пятьдесят один, вместо неё угольком нарисовала двойку и уселась читать книжки, благо их у меня целых шесть. Сначала про Снегурочку почитала, потом надоело, сколько про неё можно. Толстая книжка такая, и вся про Снегурочку. Я больше другую люблю, там много про кого есть. И про Колобка, и про Курочку, и про Лисицу с Птичкой. Так и читала себе на радость, пока Полковник не пришёл.