Глупая, я же как старинная ракета-носитель, я могу только вывести тебя на орбиту и отвалиться
Продолжай! «И когда пойдёшь к женщинам»
«тех звёзд, что видишь ты, мне не увидеть»
ВОЗЬМИ С СОБОЙ ПЛЕТЬ!
Никогда! Ни-ког-да! НИКОГДА-А-А-А
Впереди мелькнула синяя лента реки. Курт вспомнил, как он в детстве ловил форель с мостков.
Говорят, ты был удачливым рыбаком? в такт его мыслям спросил Карлос.
Не то чтобы очень, ответил он.
Курт увидел впереди высокую стену, сложенную из толстых брёвен и утыканную поверху стальными прутьями.
Вот мы и на месте, сказал он.
Курт свесился с кушетки и достал сигареты из валявшейся на полу чёрной шёлковой рубашки.
Раскури и мне, попросила Лана у него за спиной.
Он зажал губами две сигареты. Раскурить удалось не сразу у него сильно дрожали руки. Наконец он справился и протянул сигарету Лане.
А ведь ты думаешь совсем не о космосе, задумчиво проговорила она, выпуская струю дыма в потолок. Ты думаешь о каких-то деревянных воротах, больших, утыканных кольями. Но это не шлюз в Кармен-де-Патагонес тот был из стали Ты хочешь вернуться домой?
Нет, сказал Курт утомлённо.
Он сел и натянул рубашку. Лана смотрела на его лицо, стёртое от наслаждения, как профиль на старинной монете.
Скажи, у тебя дети есть? спросила она совсем другим голосом.
Гм Не уверен.
А у меня нет. И никогда уже не будет. Мне ещё после Парижа врачи сказали, что для этого должно произойти чудо, а уж теперь
Лана сломала сигарету, бросила её на пол и отвернулась. Курт вздохнул, тоже затушил сигарету и наклонился к женщине.
А я что, совсем не тяну на чудо?
Лана повернулась лицом к Курту. Глаза у неё были заплаканные. Она обняла его за шею.
Поцелуй меня, сказала она. Чудо не чудо, но целуешься ты чертовски хорошо.
Лана, я так хочу тебя, что если ты мне не дашь, я сейчас просто умру
Да вы шантажист, герр Эйхманн.
Ja
Курт бросил окурок в ров и рассеянно проследил за его полётом. Алая точка на конце сигареты напомнила ему калорифер в бунгало. Обогреватель светился ровным, мягким светом, когда их с Ланой тени метались на стене.
Пышная ряска во рву успокоилась. Парень подошёл к мощным деревянным воротам и прижался к ним. Курт вдохнул аромат смолёных досок и словно кот потёрся о ворота всем телом. «Всё-таки это жуткая головная боль, когда женщина слышит мои мысли, подумал он. Хоть первый раз в жизни повезло мне Лана досталась»
Ну и хитрюга же ты, Курт, засмеялась Лана. Ракета-носитель, недоступные звёзды
Довольный Курт показал ей язык.
Вот будет Александру теперь на ком потренироваться в стрельбе, добавила Лана.
Брось, лениво сказал Курт. Он не боец.
С чего ты взял?
Был бы боец уже женился бы на тебе.
Развод для президента вообще сложная штука, а в католической стране просто невозможная, грустно сказала Лана.
А я бы развёлся, сказал Курт. Попрут с президентского кресла? Ну и чёрт с ним. У меня такая профессия, что голодать я никогда не буду. И тебе на тряпки хватит, не боись. Потом ещё сами придут, будут просить, чтобы вернулся. Он тебя просто не любит. А я люблю.
Лана приподнялась на локте.
И всегда вы, нацисты, бросаете своих любимых мутантам, чтобы спасти свою жалкую шкуру? Она прищурилась.
Не путай мягкое с тёплым, а личное с государственным, спокойно заметил Курт. Если мне из-за интересов страны придётся отказаться от единственного человека, которого я люблю, с которым я могу быть счастлив, я это сделаю. Но и с молоденькими помощницами «по связям с общественностью» похоть тешить никогда не буду, поняла? Человеческая жизнь не самый ценный товар. Но моя тогда была дороже твоей, вот и всё. Я должен был оттуда выйти, кроме меня, никто не сможет а, ладно.
А я тебя и сейчас не люблю, процедила Лана сквозь зубы.
Только, пожалуйста, трахайся так же, как сегодня, мечтательно произнёс Курт. А без любви я как-нибудь проживу.
Парень поднялся и стал одеваться.
Ты ещё вот над чем поразмысли, жёстко сказала Лана. Ты этого не сказал, но я твою мысль слышала от тебя тоже когда-то отказались, да попросту предали ради высших интересов А ты этого человека уважаешь теперь? Счастлив он? Или готов бежать хоть на край света за тем, чего уже никогда не вернуть?
Взгляд Курта стал пустым и страшным, как в тот миг в классе исправительной колонии, когда Лана посмеялась над его безумием. Курт молча надел кашемировое пальто и пошёл к двери, но покинуть бунгало не успел. Обнажённая Лана появилась в воздухе между ним и выходом.
Прости меня, она обняла его. Прости, Курт Я же не знала, что тебе всё ещё ТАК больно
Ты знаешь, и как меня предали? неестественно ровным голосом спросил Эйхманн.
Да ну что ты, Курт, сказала Лана. Это же очень глубоко в тебе сидит. Так, мелькнула тень от винтовки, и всё Ну, ещё кочерга какая-то
Курт согнулся пополам. Лане было не по силам удержать его, и они оба оказались на полу. Он, задыхаясь, уткнулся лицом ей в шею. Лана почувствовала, как что-то горячее потекло по её плечу. Сказать ему что-нибудь ещё она боялась; она прижала его к себе и ждала, пока Курт выплачется.
Он последний раз глубоко вздохнул и вытер лицо рукавом пальто.