Сегодня он поднимается по высокой прохладной лестнице и забредает в маленькую галерею постимпрессионистов. Его никогда особо не трогали Гоген и Ван Гог, но что-то в погоде разбудило у него желание смотреть на индиго тихоокеанского острова и смуглые женские груди. Он садится перед «Двумя таитянками», кладет пиджак и шляпу на кожаный диванчик рядом с собой. Картина кажется такой современной, что трудно поверить она старше нынешнего кинематографа, автомобилей, кондиционеров, неоновых вывесок. Две девушки смотрят на зрителя, за ними ореол озаренной солнцем листвы. Та, что держит блюдо с цветами манго, обнажена по пояс, у второй одна грудь выглядывает из простого одеяния куска светлой ткани. Они смотрят на зрителя и в то же время мимо него, словно их вниманием завладел ребенок или зверек за пределами рамы. Взгляд чувственный и вместе с тем смутно обвиняющий. Они напоминают Марти некоторых обнаженных Мане, Олимпию на ложе, глядящую из другого столетия, одна рука прикрывает лоно, создавая границу, за которую зрителю доступа нет. Тени у Гогена лиловые, почти ночные в своей насыщенности. Марти слышит шаги по деревянному полу и понимает, как долго просидел, уставившись на три голые груди.
Он выходит на балкон над большим залом и тут решает найти телефон-автомат и позвонить Гретхен, рассказать ей хорошие новости. На первом этаже рядом с гардеробом несколько автоматов, но приходится разменять в сувенирной лавке доллар, чтобы позвонить. Марти находит в кармане полпачки мятных таблеток, сует одну в рот и пытается вспомнить свой рабочий номер. Он набирает телефон общего секретаря и просит соединить с Гретхен. Та берет трубку после второго гудка, и Марти пугает официальность собственного имени: «Кабинет Марти де Гроота».
Быстро соедини меня с Марти де Гроотом. Я скажу этому болвану пару ласковых. Он старательно изображает русский акцент капитан подводной лодки в запое.
Я ни разу не поддалась на эту шутку. Это даже не русский акцент. У вас такой голос, будто вы ударились головой.
Марти фыркает, выдыхая мятный запах.
Вы правы. За пять лет ни разу не обманулись.
Как прошел ланч партнеров?
Вы знали?
Что?
Что в понедельник мы переезжаем наверх.
Вас сделали партнером. Это разом вопрос и утверждение.
Да, как раз успею слетать в космос.
Я ни разу не поддалась на эту шутку. Это даже не русский акцент. У вас такой голос, будто вы ударились головой.
Марти фыркает, выдыхая мятный запах.
Вы правы. За пять лет ни разу не обманулись.
Как прошел ланч партнеров?
Вы знали?
Что?
Что в понедельник мы переезжаем наверх.
Вас сделали партнером. Это разом вопрос и утверждение.
Да, как раз успею слетать в космос.
Он слышит ее дыхание и улыбается в телефонную трубку.
Это правда замечательная новость.
Мне не разрешили сегодня возвращаться на работу. Клэй выгнал меня до понедельника.
То-то я почувствовала что-то подозрительное, когда мистер Томас попросил меня не ставить вам никаких дел на вторую половину дня в пятницу. Это было две недели назад.
Они сговорились заранее.
В трубке наступает тишина. Марти силится применить по телефону свою уличную телепатию и угадать, о чем думает Гретхен. Ей двадцать пять, она окончила Нью-Йоркский университет и по-прежнему живет в Гринвич-Виллидж. Ее специальность по диплому английская литература, она держит в ящике стола «Беовульфа» на древнеанглийском, и Марти не раз ловил ее на том, что она произносит себе под нос задненебные англосаксонские звуки. И хотя в перерыв она читает в парке интеллектуальные романы и рассказывает об экзотических ресторанах, в ее внешности нет ничего богемного. Она приходит на работу в безупречно строгих шерстяных юбках, ее каштановые волосы всегда зачесаны назад и заплетены в тугие спирали французских кос.
Марти говорит:
Без вас я бы этого не добился. Спасибо, что прибирали мой стол в конце каждого дня. И простите, что я не следую вашей системе цветовых кодов.
Не за что.
Он не дает паузе снова затянуться надолго.
Может быть, встретимся и отметим? Я брожу по Метрополитен-музею, всячески пытаясь избежать туристов в отделе Древнего Египта. Не хотелось бы получить гипертонический приступ.
Вы уже сообщили новости миссис де Гроот?
Он понимает, что Рейчел она упомянула не случайно.
Она у своей больной матери в Хэмптонах. Я сделаю ей сюрприз приеду туда завтра утром. Ложь дается без малейших усилий, шпингалет защелкивается.
Гретхен молчит, слышно, как она шуршит бумагами на столе.
Марти продолжает:
Но если вы хотите уйти сегодня с работы пораньше, то вы свободны. А я еще погуляю по музею.
Я буду рада с вами встретиться, отвечает она. Готовы побывать к югу от Таймс-сквер?
Для меня все за Сорок второй улицей белое пятно.
Встретимся через час в «Таверне Клода» в Гринвич-Виллидж.
Было бы не так жарко, я бы прошелся пешком.
Вы хоть представляете, сколько дотуда?
Мили две?
Четыре как минимум.
Они заканчивают разговор, и Марти вытаскивает из кармана еще мелочь. Набирает свой домашний номер. После душевного разговора с Гретхен голос экономки кажется таким грубым, что Марти чуть не вешает трубку. Однако он сдерживается и просит позвать Рейчел. Она идет к телефону невыносимо долго. Марти гадает, что Рейчел делает дома без него. Может, они с Гестер сидят в халатах и смотрят по телевизору мыльные оперы? Может, Гестер надевает фартук только без десяти шесть, к его приходу? Все эти мысли проносятся у него в голове, и вот он уже говорит Рейчел, что его пригласили на импровизированный ужин с партнерами, который может затянуться допоздна, и что он думает, новости могут быть очень обнадеживающими. «Я надеюсь, что это так, ради тебя», несколько раз повторяет Рейчел. Наконец Марти вешает трубку и выходит из музея. На улице он закатывает рукава рубашки, смотрит на часы, потом на свой пентхаус. Над парапетом четырнадцатого этажа видны верхушки маленьких цитрусовых деревьев, которые Рейчел старательно подрезает и поливает. Марти решает пойти пешком.