Отвар, так отвар, Лара сняла с плеч шарфик, прикрыла им глиняную тару: несет принцесса небольшой кулечек и несет Кто-то несет в мир свет, кто-то несет добро, а она несет кулечек Ничего необычного.
Гостиная оказалась пуста. Хмурый Леон обнаружился в спальне на кровати, воистину с завязанными руками, плотно прижатыми к бокам. Постель была разворошена так, будто на ней оргия десятка дикарей-папуасов проходила.
«Сильно трепыхался», всплыли в памяти Лары слова солдат.
Доброе утро! пропела Лара и заработала неприязненный взгляд от жениха.
Добро пожаловать на захваченную территорию, ваше высочество, ядовито процедил Леон. Извините, что я не при параде!
Ничего страшного, невозмутимо отозвалась Лара, парад мы сейчас устроим. Пересядь-ка в кресло, ненаглядный мой.
Леон недовольно сверкнул серыми очами, в которых сейчас не наблюдалось ни одного проблеска голубого цвета, но перечить сходу не стал.
Наблюдая за тем, как принцесса сноровисто перестилает постель, взбивая подушки и встряхивая покрывала, Леон язвительно осведомился:
Из-за ваших интриг даже слуги из дворца сбежали?
Нет, они сбежали из-за твоего скверного нрава, ненаглядный мой. Постель в порядке, можешь снова засесть на ней, как медведь в берлоге.
Леон еще раз сверкнул глазами и демонстративно вернулся на постель, откинувшись на подушки. Во входную дверь робко поскреблись, Лара вышла в гостиную и забрала у служанок тяжелые подносы: сперва с едой, потом с чаем. Подносы она составила на столе в гостиной, взяв лишь суп и ложку.
Поздний завтрак, объявила она, появляясь на пороге спальни.
Не голоден, буркнул Леон и отвернулся.
Лара проигнорировала его дурное настроение, подошла вплотную к его напряженной спине и удивленно спросила:
Почему твои солдаты у дверей в платьях стоят?
Что?! Леон развернулся, раскрыв в ошеломлении рот, и в этот приоткрытый рот моментально влетела большая ложка с густым супом. Бу-бу-бу!!! злобно высказался генерал с набитым ртом. Вы оставите меня в покое, наконец?! Есть ли у меня хоть малейшая надежда?!
Это зависит от того, на что ты надеешься, невозмутимо просветила его Лара, как докормлю тебя, так оставлю в покое мне еще с лекарем и братом пообщаться надо, но если ты надеешься, что я оставлю тебя в покое навсегда то не надейся.
При попытке Леона что-то еще возмущенно вякнуть, она продолжила кормить его супом. Как шутил знакомый врач из военного госпиталя (а в любой шутке, как известно, есть доля истины): «Хорошо связанному больному анестезия не требуется. И аппетит тоже: принудительно накормим».
Опустошив тарелку супа, Лара полюбовалась на насупленного Леона и подумала: «Золотые слова: стерпится слюбится. Не знаю, как насчет второго, но терпеть Леон уже приучается».
Еще одну ложечку, ненаглядный мой, проворковала Лара, и Леон уже беспрекословно открыл рот, хоть и смотрел настойчиво в сторону, отворотив свой взор от невесты.
Хлебнув из последней ложки, Леон вытаращил глаза и закашлялся:
Что это было?!
Совсем невкусно? обеспокоилась Лара и налила себе из глиняной бутыли: Ой! Правда гадость! Но полезная, это Нарас передал. Как ты себя чувствуешь? Что тебя беспокоит?
Общество невесты навязанной беспокоит!
Лара терпеливо вздохнула: ну чисто дите малое, а не генерал! Давно замечала, что болезнь любого мужика в капризного ребенка превращает, но меру-то надо знать!
Хорошо, перефразирую вопрос: болит что?
Ничего!
Лара напомнила себе, что у Леона есть серьезные причины не любить ее и обижаться, и что терпение главная из женских добродетелей.
Нараса позову и солдат кликну, чтоб «не трепыхался» при осмотре, пригрозила она ла-а-асковым медоточивым голоском.
На нее взглянули круглые и возмущенные серые глаза, в которых потихоньку стало разгораться голубое пламя.
«Красиво! полюбовалась Лара Обычно цвет его глаз меняется на голубой при сильных эмоциях. Интересно, какие сейчас в нем эмоции бушуют? Или лучше не задумываться? Хорошо, что у него руки связаны, а то еще придушил бы ненароком, потом спасай его от смертной казни, будто мало мне спасать его приходилось!»
Так что болит? настойчиво повторила Лара.
Леон повел плечами, прислушался к своим ощущениям и признал:
Взаправду ничего не болит.
Отлично! обрадованная Лара принесла кашу и сухарики, а на попытки Леона отнекаться от кормежки сузила глазки и напомнила: Нараса позову и солдат кликну!
Доедая кашу, Леон пытался сообразить, с какой целью эта хитрая, стервозная и пронырливая, ненавистная ему принцесса прыгает тут перед ним с ложками и чашками. Свидетелей ее «нежной заботы» тут нет. Так зачем?! Боится, что он до свадьбы не доживет? А зачем ей эта свадьба?! Жена собственность мужа, после венчания он забросит ее на коня и увезет ее из этого дворца, подальше от всех придворных и их интриг, увезет в свое отдаленное поместье и никакой король не сможет ему в этом воспрепятствовать! Он ведь даже в монастырь ее сдать через пару лет может, если она наследника ему не родит. А она не родит он в постель с врагом никогда не ляжет! Теперь любой интим только при ярком свете, чтоб точно без подстав! И вообще с какой-такой радости его солдаты Солару в покои к нему пропустили?! Неужели не понимают, что именно принцесса причина всех его несчастий? Надо бы жестко обсудить с ними этот вопрос! А еще надо к Тельду зайти он обещал другу, что венчать его будет только он и никто другой, а до свадьбы всего три с половиной дня осталось.