Чем сложнее преграды, тем больше мы, читатели, будем желать, чтобы герои справились с ними, победили.
Пора
Автор:Ольга Соломатина
И тогда я поняла: любовника пора бросать. Я зашла к нему на минутку в кабинет, плюхнулась в кресло и ждала, пока он что-то дописывал. Вдруг электронная рамка для фотографий включилась и замелькали снимки. Это была новая вещь на столе, раньше я ее не видела.
Вот мой любовник с сыном возле школы на Первое сентября, вот сын улыбается рядом с розовыми воздушными шарами, вся семья на фоне заснеженных гор, вот он обнимает жену, жена в голубом платье задувает свечи на торте.
Я тогда впервые увидела его жену. Меня словно пригвоздило к креслу.
Странно, я брюнетка, она блондинка. У меня длинные волосы, у нее короткая стрижка, она чуть старше, но как мы похожи! Овал лиц, ямочки на щеках, морщинки около глаз, когда широко улыбаешься.
И мы обе любили его. Я чувствовала это в ее взгляде, каким она смотрела на моего любовника на снимке. И я любила. Мы встречались чуть больше года, я регулярно пыталась прекратить, уйти, сбежать, но не хватало мужества. Он каждый раз так сладко и убаюкивающе шептал, как ждет меня, что скучает, что я его судьба, а семья это так, формальность.
И вот теперь оказалось, что совсем не формальность. Живые люди смотрели на меня с фотографий. И я поняла, что больше не хочу обманываться. Да, есть мужчины, которые разводятся, но моему любовнику, похоже, было удобно в нашем бермудском треугольнике. Неслучайно же он всегда отказывался говорить о будущем.
Картинки пошли мелькать по второму кругу, а я почувствовала, как любимый превратился во врага, который врал и мне, и ей. А такой он был мне не нужен: даже если ушел, даже если мы стали жить вместе, после этих снимков я больше не могла ему доверять. Потому что он был таким убедительным, когда лгал мне. И так убедительно нежно смотрел на жену на фотографиях.
Глаза наполнились слезами.
Ты что-то хотела? оторвавшись от бумаг, спросил любовник.
Я покачала головой и тихонько вышла из кабинета.
Я проплакала несколько дней подряд. То с подругой, то одна, навзрыд и тихонечко, сожалея и в бешенстве. Чтобы не сорваться, не позвонить ему, отдала телефон подруге. Я вся опухла от слез. На четвертый день поминок по любви наступило какое-то тупое онемение чувств. Слез не осталось, радости тоже, но я нашла внутри себя точку ноль.
Через неделю я на таком же нуле летела на выставку. Я ждала стыковочный рейс в аэропорту Парижа, а там всегда толпы людей. Я смотрела на сотни мужчин, которые спешили, пили кофе, строчили СМС на ходу, болтали и молчали, и вдруг подумала: «В мире миллиарды мужчин, среди них даже не сотни, а тысячи, с которыми я могу быть счастлива. Так зачем я вцепилась в одного и не отпускаю? Почему упрямо верю, что именно он моя судьба? И вообще, что такое судьба?»
Через неделю я на таком же нуле летела на выставку. Я ждала стыковочный рейс в аэропорту Парижа, а там всегда толпы людей. Я смотрела на сотни мужчин, которые спешили, пили кофе, строчили СМС на ходу, болтали и молчали, и вдруг подумала: «В мире миллиарды мужчин, среди них даже не сотни, а тысячи, с которыми я могу быть счастлива. Так зачем я вцепилась в одного и не отпускаю? Почему упрямо верю, что именно он моя судьба? И вообще, что такое судьба?»
Во мне проснулся интерес. Я ехала на выставку, где собираются тысячи мужчин со всего мира. Я закрыла глаза и осторожно попросила вселенную познакомить меня с тем, кому нужны близкие отношения с одной женщиной, который захочет разделить со мной путешествия и посиделки после работы, друзей и постель, хлопоты, и горе, и радость в общем, все, что подкинет нам жизнь.
И пусть, пожалуйста, он будет одинок или разведен!
Через два дня в павильоне Лондона, который представлял олимпийские объекты, я встретила своего будущего мужа. Он был рыжим, веселым и совершенно неженатым мужчиной. Мы вместе девять лет. Ой нет, в ноябре десять.
Жестокость автора
Писатель Джордж Мартин мастер создавать неожиданные и впечатляющие сюжетные повороты. Пусть он сам расскажет, как работает над построением драматургии:
Я тоже делаю ошибки. Мой процесс письма не является изложением тщательно продуманной истории только с одним вариантом развития событий. Я иду за музой и часто попадаю в тупики. Я пишу главу либо часть, а спустя месяц или даже полгода понимаю, что не хочу «идти по улице, на которой оказался». Тогда я должен вернуться и переписать главы. Процесс написания книг для меня почти подсознательная вещь. Порой я придумываю правильно, и герои чувствуют себя хорошо, даже когда я делаю им плохо и они становятся мелочными.
В мои задачи не входит придумывать историю, в которой персонажам будет слишком легко. Если персонаж просто идет от успеха к успеху, то у вас нет большей части истории, не так ли? Я предполагаю, это одна из моих отличительных черт как писателя всегда задавать себе вопрос: «Хорошо, что дальше?» Что совершенно неожиданное может произойти дальше?
Мы видим много книг и фильмов, телевизионных шоу, где зритель наблюдает развитие истории к кульминации, а затем сюжеты разрешаются довольно традиционно или даже стереотипно. Это скучно. «Хорошо, что дальше?» вот вопрос, который может изменить историю на тысячи уровней и который всегда очаровывает меня.