— Ты владеешь боевыми искусствами и в то же время, судя по твоим словам, относишься к своим способностям крайне неодобрительно. Любой карфаганец гордился бы тем, что обладает таким талантом. Конечно, бахвалиться бы этим стал далеко не каждый, но уж точно бы никто не сожалел. Ты был немногословен, выражая свои чувства, но это вытекает из твоей натуры.
— Разве надо гордиться умением убивать?
— А почему бы и нет? Пекарь гордится тем, что умеет печь хлеб, бондарь радуется, сделав хорошую бочку, так почему бы воину не испытывать гордость за свое боевое мастерство?
— Потому что два первых искусства — созидательные, а последнее разрушительное.
— Злой колдун обладает даром созидания — однако я бы не гордилась его творениями. Лесник, обрезающий ветви, несет разрушение, но я была бы рада, если бы обладала его талантом. Войны неизбежны. Это своеобразная осень для народов, очистка расы, отбраковка слабых. Увядший цветок должен отпасть, чтобы на его месте распустился новый.
Улыбнувшись, Солдат покачал головой.
— Нет-нет, я не верю в неизбежность войн. Существует множество других способов заменить сгнившее дерево молодыми побегами. Например, с этой задачей прекрасно справляются стихийные бедствия, и справляются без нашей помощи. Наводнения, землетрясения, извержения вулканов, горные лавины… Человечеству не нужны услуги профессиональных убийц.
— Почему же ты пошел служить в армию, если не одобряешь ее цели?
— Это единственное, что я умею делать.
Велион не стала расспрашивать его дальше, не хотела копать слишком глубоко. Так можно потерять друга. Лучше подождать, вытягивая из Солдата крупицу за крупицей. Быть может, она поможет ему узнать что-то про самого себя? Похоже, бедолага действительно понятия не имеет, откуда он, кто он. И она с радостью окажет ему помощь в раскрытии этой тайны.
Как-то раз лагерь разбили у оазиса. Войско подошло к нему вечером, когда уже начинали сгущаться сумерки. Рано утром Велион, разбудив Солдата, знаком предложила ему следовать за ней. Протерев глаза, тот тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и бесшумно вышел из большого шатра в предрассветный полумрак.
Лагерь стоял на берегу небольшого озера. Проворный ручей, стекавший со скалы, срывался с каменного уступа многочисленными струями и, пенясь, падал в естественную нишу, заполненную хрустально-чистой водой. Велион отвела Солдата к офицерскому шатру у дальнего берега озера. Там на заливном лугу в изобилии росли дикие цветы.
— В чем дело? — спросил шепотом Солдат, как только они отошли от заспанных часовых.
— Я хотела тебе кое-что показать, — сказала Велион. — Что-то очень красивое. Этот волшебный оазис сотворил здесь несколько столетий назад один колбин.
— Значит, это не дело рук природы?
— Каменную чашу выточили ветер и песок, но никакого ручья здесь и в помине не было.
— Кто такой колбин? Ты хотела сказать, колдун?
Велион покачала головой.
— Нет, не колдун, а именно колбин. Смотри на эти большие ирисы. Сейчас на них упадут лучи солнца и принесут им тепло. Они вот-вот распустятся.
Солдат послушно уставился на небольшую лужайку у берега, заросшую цветами. Солнце поднималось над горизонтом, согревая землю. Наконец бутоны зашевелились и стали раскрываться. Ярко-желтые, они состояли из четырех больших лепестков, распрямлявшихся и вытягивавшихся попарно вдоль стебля. И вдруг прямо на глазах Солдата из чашечки цветка появилась остроконечная головка, окруженная тычинками. Это странное образование, похожее на голову птицы, открыло глаза и огляделось. Затем диковинное создание, в которое превратился цветок, развернуло свои лепестки-крылья, оторвало ножки от стебля растения и взмыло в воздух.
— Цветок превратился в птицу! — ахнул ошеломленный Солдат.