В сердце многократного додекаэдра находилось таинственное сплетение молекул, настолько тесное, что непросто было различить в нем отдельные электронные облака.
= Каждый императорский нанобот контролируется непосредственно с Плато. Манифестации инфа это отражения программ NSCC. Меняется карта NSCC меняются связи и структура 3D-инфа. Понимаешь ли теперь, что такое то черное нано?
= Хакнутый инф.
= Да.
Фоэбэ закрылу визуализацию и вернулу старые адресации манифестации.
Прим Замойского опустил руку с тросточкой. Заморгал от июльского солнца, взглянул на негритянку, огонь, струны. Снова поднял руку. Жилы под ударом резонировали. Первертированная имперская. Кто-то вошел на ее Поля.
Весь Фарстон был объят протоколом Первой Традиции. Содержится ли в нем трех-с-половиной-метровая женщина с огнем на черепе? Из машинной ошибки и машинной сверхкорректности рождаются наибольшие абсурды.
Адам снова запустил запись. Чернокожую мортоманифестацию потянуло назад, фоэбэ и стахс отступили. Шло все со скоростью один к одному, и конец (то есть начало) разыгрался молниеносно. В двух метрах перед Оком Ночи негритянка распалась. Сперва угасло пламя на ее черепе словно закрутили ацетиленовую горелку. Потом щелк-щелк-щелк; три моргания глазом она сложилась в себя, как органическое оригами. Двукратно, четырехкратно, восьмикратно назад, по черным линиям беззакония 64-кратно, 128-кратно засосало ее Око Ночи.
Теперь еще секунда, полторы закрылось и оно, уходя от света к своим невидимым доменам.
Миг для энтропии, пробормотал Адам.
Поворот и
Симуляция прыгнула вперед.
Снова (кажется, уже в четвертый раз) он увидел последовательность событий. В пропитанном солнечным светом воздухе взорвалась граната темноты, сквозь выбитую дыру проглянуло Око, черный клубень, карман ночи. Все быстрее пульсируя, выбросило из себя в сияние дня зародыш убийцы. Тот, едва выпав на свет, начал с ужасающей скоростью развертываться до полной манифестации.
Замойский запустил рестарт и просмотрел это снова, теперь без визуализации инфовых микроструктур.
Негритянка взорвалась ex nihilo, просто из воздуха. Может лишь доля секунды раньше отпечаток движения, слишком резкого, чтобы оно отобразилось в зрачках Но если кто-то знает, чего именно ожидать, то заметит френетическую пляску тесно сплетенных рук, ног, ребер, кожи, внутренних органов, ничем, однако, не напоминающих фрагменты человеческой анатомии. Словно анатомический атлас рисовали кубисты
Хватит, прошептал он. Я должен подумать, а по воле рандомизатора издевательски при этом улыбнулся.
Георг перепроцессировалу это как-то по-своему, поскольку сразу же выскочилу с предложением:
Если у тебя нет других обязательств, стахс, приглашаю тебя в «Три Короны».
= «Три Короны», инфо.
= Частный стахсово-фоэбэвый клуб, Лондон, под протоколами Ортодоксии. Правила? История? Члены? Другие подробности?
Благодарю.
П.Г. переслалу ему на Поля буферные адреса и крипто для доступа. Замойский рефлекторно разгладил китайский кафтан и переадресовался.
Они стояли на ступенях кирпичного дома в старой части Лондона. Постконденсатный вихрь воздуха уже замедлялся, медленно опадали пыль и листья. Манифестация Георгу как раз поднимала руку, чтобы постучать; манифестация была та же самая (идентичная), как и в Фарстоне. Да и Замойский не изменился: Да_Винчи_VII, Князь Востока теперь это уже жесткий дефолт.
Прежде чем он вошел, еще раз оглянулся на улицу, на перекресток. Пара подростков кричала друг на друга с противоположных тротуаров. Проехала машина (серебристый «мерседес»). Старик читал на ходу газету, ветер вырывал ее и мял. Из-за угла выскочила собака, обнюхала ботинок мужчины, боднула лбом его ногу человек, не глядя, потянулся вниз и погладил дворнягу.
Это что, вторичные манифестации? Адам был уверен, что нет. Он видит настоящих, биологических людей, настоящую собаку, автомобиль, отравляющий воздух, XX век в веке XXIX.
Замойский и Макферсон вошли в «Три Короны».
Это не был «Клуб Диоген» Майкрофта Холмса, но, тем не менее, никто не повышал голос над уровнем ленивой беседы, да и женщин Адам заметил не слишком много. Вся мебель выполнена из темного дерева, оно же покрывало стены, бордовые ковры выстилали паркет, приглушая звуки шагов Тишина обладала глубиной и фактурой арабского гобелена.
Инсталлированные в панели керосиновые лампы истекали медно-бронзовым, тяжелым светом. Как же свет может быть тяжелым? Да именно так: покрывая каждую поверхность ощутимым, шершавым слоем янтарной крошки. Даже люди под прикосновением такого света двигались медленнее и плавнее; время с трудом продиралось между мгновениями.
Хозяин клуба (бородатый господин в костюме-тройке) после короткой куртуазной беседы посадил их в углу третьего салона, тут было еще темнее.
Замойский присматривался к уходящему. Наноманция? Биологическая пустышка? Ведь наверняка не OVR.
Спросил Патрика устами анимы.
= А ты видел барельеф над дверью? = ответилу ону вопросом.
= Нет. Какой барельеф?
= Набросок Да Винчи, человек, вписанный в квадрат. Покажу тебе после. Это обряд Первой Традиции. Ортодоксия Цивилизации HS.
= Ах. Понимаю.