Замойский понял это сразу же, едва лишь дракон отозвался собственным (или драконьим) голосом и сказал:
Я Смауг, (Теперь и вправду был им.) Пока не соединюсь с комплементарными Полями, стану работать в аварийном режиме. Жду.
Сможешь соединиться с Плато? оживился Адам.
В этот момент не в состоянии, сказал дракон и разочаровано зевнул (зубища словно косы).
Энергия так же быстро и покинула Замойского.
И чего ты вообще прицепился ко мне? спросил он. Я и не стахс вовсе. Почему же? Помнишь, как
Все помню. Не имеет значения, кто оператор: я не признаю дискриминационных законов Цивилизации.
Это определенно не императорские наноматы.
И каким таким образом Адам теперь должен был «следить» за драконом? Тот оказался настолько велик он: дракон что в его формах отражалась кривизна локальной петли Мешка. Он сам на себя отбрасывал тень.
Вернувшись из последнего обхода, Анжелика кивнула дракону, и тварь послушно сошла на дно кальдеры, чтобы одним глотком проглотить все, что оставалось от спирали тени.
Теперь со всей очевидностью казалось, что наномат послушался ее не потому, что была стахсом и не потому смерч ее пропустил. Значит ли это, что он не причинил бы вреда и Замойскому? И что если бы Замойский настолько же решительно отдал приказ то Смауг послушался бы и его?
Возможно, превосходство Анжелики коренилось в том, что девушка не задавала себе подобных вопросов. Замойский смерил ее взглядом. Астронавтов натаскивают в осторожности до уровня квалифицированных трусов а чему обучали иезуиты ее в том странном монастыре на границе цивилизации и дикости? Какие достоинства воспитывают в своих детях богачи и магнаты в мире, где безопасность гарантирована самой структурой мира?
Он отрезан от Плато, сказал Адам. Ты была права.
М-м?
Насчет того, что похитители утратили контроль над Мешком.
Она покачала головой, похлопав Смауга по черному бедру (пришлось поднять руку).
Можно уничтожить записи с определенных Полей, но невозможно заблокировать доступ к Плато.
Смауг, подтверди ей.
Не могу соединиться, подтвердил дракон и весь затрясся. Сосет меня. Пытаюсь постоянно. Нет контакта.
Автодиагноз.
Все окей, уверил Смауг. Но по ту сторону пусто. Адреса у меня вырезаны в костях но я не могу выйти на Плато, в бессильном гневе внезапным ударом передней лапы он вырыл на склоне кратера борозду метров в пять длинной.
Они перешли к роще, на выгнутую ассиметричной подковой растительность саванны. Смауг полз за ними: если бы летел, протискивался бы сквозь другие щели в петлях, и куда-то все же бы попал. Замойский ощущал спиной его горячее дыхание. В определенный момент повернулся и увидел, как, входя в очередную петлю, Смауг переплетается с тысячью ручьев прямо из ничего, из воздуха, из света.
В роще Анжелика обошла поляну над ручьем, осматривая, сморщив брови, почти заросшие уже следы лагеря. Долго стояла над костями лошадей. Дракон лежал в ручье и следил за ней: большие черные глазища вращались под влажными веками.
Замойский показал Анжелике Зоны +Т и Т и место провала. Ощущал себя проводником вельможи; как образцовый экс-космонавт неединожды выполнял такие функции. (Помнил, как выполнял после возвращения «Волщана» из экспедиции, той самой, из которой корабль не вернулся.)
Анжелика ходила и осматривала все вокруг в молчанье; он же глядел на нее. Семь веков разницы между датами их рождения каким-то образом делали ее в его глазах старше, мудрее. Адам ждал вердикта.
Ну и..? спросил он, когда они вернулись на поляну, а Анжелика уселась на своем месте.
Сколько ты видел Клыков?
Один наверняка, ответил он и указал рукой на неисчислимые рощи на «небе»: сколько бы тех Клыков он ни видел, сказать точно, не были ли они лишь «отражениями», Адам просто не мог.
Ну да. Смауг?
Слушаю?
Картографируй мне как можно скорее все здешнее пространство.
Сохраняя манифестацию?
А ты справишься? фыркнула она. Смотри снова не потеряйся.
Слушаю и повинуюсь, пробубнил дракон и раздробился на тысячи, миллионы, миллиарды фрагментов, на черную тучу, она расточилась; исчез. Лишь поверхность ручья еще миг пенилась, когда вода возвращалась в русло, да переливались камни на дне.
И сколько это у него займет?
Она пожала плечами.
Зависит от объема Мешка.
Она очень старалась сохранять в голосе соответствующую усталость. Замойский впихнул ее в роль эксперта, всезнающего предводителя, а у нее не было столько силы воли, чтобы из нее вырваться, возражать Адаму даже если б и правда хотела возражать. Анжелика разыгрывала все это представление, ходила с ним по околицам и осматривала большинство ничего не говорящих ей следов, с непроницаемым выражением наблюдала за траекториями бросаемых в Зону камешков все время просчитывая в уме не столько, как отсюда вырваться, как спастись, сколько как не подвести Замойского.
Боже милостивый, я ведь никогда до этого времени не имела дел со свободным нановаром, я о законах организации наноматов знаю столько же, сколько о Мешках: обрывки услышанных теорий, отступления во время лекций в Пурмагезе. Но ведь не скажу ему об этом.
Как так происходит, что они, отец и Замойский, подчиняют меня себе с такой легкостью, думала она, выгребая каблуком из земли кости лошадей. Достаточно им пары слов, минуты молчания. Действительно ли это форма подчинения? Они оказывают мне доверие.